Перейти к содержанию

Летопись будущего (фантастический роман)


Рекомендуемые сообщения

3
ЧЁРНЫЙ СНЕГ


 
Девочка встала и посмотрела на часы. Без пятнадцати девять — на пятнадцать минут раньше, чем она обычно вставала. Проспи она ещё несколько минут, и сон снова улетучился бы безвозвратно. Ощущение же того, что увиденное говорит о чём-то важном, только усилилось теперь, когда она могла вспомнить все события.
Итак, она и эта N* — одно и тоже лицо, следовательно, призрак приходил к ней. Для того, чтобы рассказать что-то, о чём она уже давно знает. Только после этого он сможет успокоиться. Только после этого успокоится она сама, когда, наконец, вспомнит то, что она давно должна знать. Только после этого она получит ответ на вопрос, что это за человек, присутствие которого она чувствует, где он, что такое важное ей должны рассказать — и, возможно, ещё множество ответов на вопросы, которые она даже не догадалась задать. Но как узнать всё это? Ведь не придёт к ней привидение наяву.
Отец и его друг — две полные противоположности. Отец на него не сердит. Но ему почему-то надо было рассказать о том, как всё случилось. Рассказать о ране. Зачем? Что она означает? И кто такой этот друг?
Если «рана» имеет отношение к прошлому — что, в общем-то, несомненно — искать следовало прежде всего там. А единственная тема, тянущаяся с тех давних пор — её ощущение, что кто-то где-то... в общем, тот самый потерявшийся в глубинах сознания — и не только — неизвестный.
Задавать вопросы по поводу того, почему она в семье одна, смысла, по-видимому, не имело. И всё же за завтраком Тира как бы невзначай поинтересовалась:
— Мама, а если бы у меня был братик, как бы его звали?
— Не знаю, — рассеянно ответила Ирита, намазывая маслом хлеб, — у тебя никогда не было братика.
«Может, о сестричке надо было спрашивать?» — запоздало подумала девочка.
 
— ...Привидение.
— Прошлое.
— Отец.
— Мать.
— Отец.
— Взрослый.
— Отец.
— Свой.
— Друг.
— Враг.
— Друг.
— Чёрный.
— Друг.
Тира задумалась. Альма напряжённо молчала.
— Друг, — повторила она через время снова. Опять тишина. — Друг.
Тира пыталась не думать — она изо всех сил старалась выудить из глубин подсознания ещё хоть какую-нибудь ассоциацию, но мысли словно заволокло густым чёрным, словно «сумерки», туманом.
— «Сумерки», — выдохнула она единственное, что пришло, наконец, в голову, хотя это было равносильно отсутствию ответа.
— Друг, — устало повторила Альма, точно заученный и уже осточертевший урок.
— Ну, не знаю я больше, — взмолилась Тира. — Ну, ничегошеньки в голову не приходит!
Альма развела руками.
— В таком случае, складывай из того, что есть.
Из того, что есть! А ничего нет! За полчаса игры в ассоциации(1) они получили целый вагон понятий, из которых невозможно было слепить абсолютно ничего, кроме прописных истин и уже известных фактов.
— Ну, кажется, это действительно имеет отношение к «сумеркам», — медленно произнесла Тира. — И к прошлому. Что-то, связанное с «сумерками», случилось, когда... — девочка хотела сказать «когда я была маленькой», но её остановила ясное осознание того, что рассказанное отцом во сне случилось до того, как N* родилась. Но с другой стороны, каким образом ей знать о том, что произошло до её рождения? — Да, наверно, всё-таки, когда я была маленькой.
Альма пересекла комнату и села на круглый полированный стул у фортепиано.
— А почему во сне это было до твоего рождения? — произнесла она, поворачиваясь на нём спиной к инструменту и облокачиваясь на крышку.
Тира пожала плечами.
Закрыв за подругой дверь, когда та ушла, Тира медленно прошла в комнату и опустилась на стул, на котором сидела Альма. Смятение мыслей и чувств только усилилось, когда девочка осталась с ними наедине. Но с этим она уже ничего не могла поделать. Разве что...
Тира повернулась на стуле и открыла крышку пианино. Достала лежащие наверху ноты, нашла нужную страницу и установила книгу на пюпитр. Конечно, играя, она не могла не думать, но так она думала спокойней.
Пальцы находили клавиши сами. Глаза рассеянно следили за знакомым текстом, так, что Тира даже не замечала этого. Мыслями же она была далеко.
Игра для себя. Это помогало расслабиться. Нет, на сцене она выступать бы не стала, по крайней мере, пианисткой. Она очень волновалась даже если её просили поиграть для знакомых её родителей. Но в одиночестве, сама для себя, или в присутствии только близких людей делала это часто.
 
Кто знает, что заставило Тиру затеять эту уборку именнно сегодня. И почему вдруг она решила вытащить на свет божий из кладовки и перебрать старые вещи, хранившиеся там годами, тем более, что ещё вчера она вовсе не собиралась этого делать: решение пришло спонтанно.
Итак, раскрыв настежь обе дверцы, достав два огромных тюка и положив их по бокам от себя, девочка устроилась на полу. Кроме объёмных узлов, которые теперь лежали рядом, в кладовке было ещё несколько небольших прозрачных пакетов, набитых всякой всячиной от детских босоножек до отпоротых молний и пуговиц. Остальное было в беспорядке разбросано под пакетами на полу или растыкано по углам.
Тюками в коридоре Тира решила заняться в последнюю очередь. Взяв один из целлофановых пакетов, девочка перевернула его вверх дном и вытрусила содержимое на ковёр. У её ног оказалось несколько метров грязно-серого кружева, небольшой мешочек с заплатками, молния, выпоротая из её порвавшегося детского платья лет десять назад, синие нитки мулине, сантиметров двадцать резинки, почему-то, кукольные тапочки (Тира задумалась, припоминая, от какой бы они могли быть куклы, но так и не вспомнила), один снежно-белый, совершенно замечательный носочек с изящными кружевами и яркой вышивкой и в довершение всё это богатство оказалось накрытым сверху большим куском грубого искусственно материала в жёлтый горошек. Тира несколько секунд смотрела на образовавшуюся перед ней кучу, а затем запихнула содержимое обратно в пакет. Отложив его в сторону, девочка взяла другой.
Точно так же выпотрошив ещё два кулька, Тира призадумалась. А стоило ли вообще их трогать? С какой, спрашивается, стати она вообще решила провести ревизию в тряпках, которые откладывала сюда не она? Тем более, что она вовсе не относилась к числу людей, уделяющих этому много внимания. Да она вообще заглядывала сюда второй раз в жизни!
Подумав об этом, Тира с удивлением вспомнила, зачем полезла сюда в первый. Не понимая сама, зачем она это делает, девочка выгребла из кладовки остальные мешки и полезла в дальний угол. Там, за длинными спутанными лентами обрезков, лежала её когда-то любимая игрушка (хотя, сказать по правде, она ею ни разу не играла — в прямом смысле слова) — старая консервная банка. Надо заметить, по сравнению с тем, что девочка ожидала увидеть, посудина не показалась ей такой старой и ржавой, и даже не совсем банкой, к каким она привыкла. Видимо, за шесть лет изменился дизайн, да и она подзабыла, как банка на самом деле выглядела.
Девочка протянула руку к странно поблёскивающему в полутьме в углу цилиндру. И, обхватив его пальцами, поняла, что именно эту вешь она здесь искала. Узлы и пакеты её больше не интересовали. У Тиры появилось странное ощущение, как будто она использовала эту кладовку, как сейф в банке: спрятала сюда вещь на неопределённый срок, а когда пришло время, то достала снова, в целости и сохранности.
Банка на ощупь вовсе не казалась металлической, хотя выглядела похоже, возможно, из-за блеска. Но стенки не были холодными даже сейчас, когда к ней много лет никто не прикасался, а она лежала на голом полу. Твёрдость их была тоже необычной, какой-то совсем не металлической, хотя от этого они не казались слабее.
Пристально разглядывая банку, Тира медленно поднялась с пола, перешагнула через узел и направилась в свою комнату, опустилась на кровать. Пятна на стенках были похожи, скорее, не на ржавчину... Хотя явно появились от разъедания. Тира повертела банку в руках. Внутренняя поверхность была чистой и гладкой. Заворожённая непривычным видом предмета, девочка захотела найти в нём что-то обыкновенное... например, дату изготовления, её обычно ставили на дне посуды.
Перевёрнутая снизу вверх, банка не казалась банкой и вовсе. Ровный срез дна делал её похожей на цилиндр, на металлическую гранату, в конце концов, но никак не на консервную тару. Печатей не было. Тира снова перевернула банку в обычное положение и осторожно коснулась пальцами внутренней части ободка. И вдруг поняла, какое ещё обстоятельство её смущало всё это время: нигде на поверхности — ни снаружи, ни внутри — не было пыли. Ни пылинки.
В этот момент раздался звонок в дверь. Девочка подскочила от неожиданности и посмотрела на часы. Половина восьмого. Это мама, как же она забыла. Тира отложила банку и, перешагивая через свалку в коридоре, направилась к двери.
В последнее время ей всё больше хотелось, чтобы рядом оказался один человек, человек, которому она всегда верила и на которого могла положиться... когда-то раньше. Человек, который был достаточно взрослым, чтобы дать ей совет, и достаточно юным, чтобы не паниковать, услышав от неё что-нибудь слишком нестандартное, человек, который был ей равным. Её друг. Её старший брат. Но... видимо, детская наивность не позволила ей увидеть всю правду, а он, как любой другой на его месте, ничего ей не сказал.
Сволочь! Трус! Он решил, что так лучше? Проще? И сама, мол, поймёт? А то, что она переживала за него, то, что чувствовала себя виноватой — не в счёт? Пускай бы так прямо и сказал. В глаза ей! Так было бы лучше...
Хотя... Лучше ли? Или на самом деле девочка просто надеялась, что, если бы у них состоялся этот разговор, Миррет просто не решился бы её бросить?..
— Ты что-то искала? — спросила Ирита дочку, увидев всё содержимое кладовки вываленным в коридор.
— Так, — ответила неопределённо Тира. — Хотела посмотреть.
Она принялась складывать обратно пакеты. Ещё никогда раньше банки не просили её отыскать их. «Вот и пришло ко мне привидение отца, — пошутила про себя девочка, — Только оно не умеет разговаривать».
 
-------------
1) способ работы со сновидением, когда, чтобы узнать значение сна и разгадать заключённую в нём информацию, человек, видевший сон, подбирает ассоциации к его героям, тем самым выясняя, какое понятие, человек и пр. могло воплотиться в данном образе.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • Ответов 51
  • Создана
  • Последний ответ

Топ авторов темы

Топ авторов темы

Не зная, что с ней делать дальше, Тира оставила банку на полке за книгами, поглядывая на неё время от времени и ожидая, что если вещь сама потребовала её найти, то сама и отыщет способ объяснить, чего ей от Тиры нужно. Так прошёл месяц, другой, закончилась осень, начался декабрь, холодный и бесснежный. Голые чёрные деревья, чёрное небо над головой... Прямо склеп, в который она ходила с отцом. «Сумерки» успели ещё немного наползти на небо, и Тира подумала, что к концу года начало дня будут вынуждены сместить с 10 часов на 12.
Но это её не беспокоило. Это никого не беспокоило. Чем больше разрасталось тёмное пятно над головой, тем безразличнее люди к нему относились. Правда, это безразличие распространялось не только на «сумерки»: всё меньше и меньше оставалось тех, кого действительно что-то интересовало.
Тиру интересовало. Она не часто об этом думала, но иногда при мысли об Альме её охватывал страх. Тогда она вспоминала, что «сумерки» растут, что её подруга станет одной из первых, кто пострадает. Она знала, что Альма не одна такая. В школе было ещё двое учеников с тальковым кубом, и они болели так же часто. Буквально через день кто-нибудь из троих оказывался в школьном медпункте. Может, другой человек на месте Тиры и на это внимание бы не обратил... Но она ведь с детства влезала со своими замечаниями, куда её не просили.
А ещё хотелось настоящей зимы. Она подвела их и на Новый Год, даже не припорошив асфальт белой пылью. «Сумерки» почему-то вдруг замерли, что подтверждало и отсутствие у Альмы приступов в течение полутора месяцев. Это вносило успокоение.
Уходя из дома, Тира бросила взгляд на книжную полку. К стоящей там банке она не прикасалась с того дня, когда достала её из кладовки. Девочка улыбнулась про себя. Что на неё нашло! Чтобы банка потребовала её найти! Какой же она всё-таки ещё ребёнок, если продолжает верить в подобные вещи! Но на самом деле эта вещь там только мешает. Пусть она не решилась сделать это в детстве, но сейчас уже пора перестать быть смешной: её место в мусорном ящике, куда она и определит её вечером. И как родители терпели её чудачества?
День прошёл отлично. Приподнятое с утра настроение ничто не омрачало, и на последний урок физики девочки пришли в самом замечательном расположении духа. Которую перемену подряд Альма рассказывала Тире вчерашний комедийный фильм и наконец приближалась к концу. Она всегда рассказывала долго, но зато выходило весело, так что даже если Тира фильм видела, никогда не отказывалась прослушать его в исполнении своей подруги.
Когда прозвенел звонок, девочки всё ещё заходились от неудержимого хохота. Дверь открылась, вошёл учитель и Тира, пытаясь сдержать смех, шикнула на Альму, обращая её внимание, что пора возвращаться к мыслям о физике.
— Учиться, учиться и ещё раз учиться, — давясь, соглавилась Альма. — Не помню, кто сказал.
Последовал ещё один взрыв хохота. Учитель посмотрел на них.
— Тира, Альма, веселие — это, конечно, замечательно, но сейчас уже надо посерьёзнеть, — он обратился к классу. — Итак, это и несколько следующих занятий будет вести практикант. Когда-то он учился в нашей школе. Его зовут...
Тира подняла глаза на вошедшего за учителем парня, и улыбка сама собой сползла с её лица. Возмущение, разочарование, боль вытеснили из души всю радость. Она внезапно вспомнила всё, вспомнила так ярко, точно это было только вчера, точно она все эти годы продолжала ждать его письма, точно она снова та испуганная восьмилетняя девочка. Ей захотелось придушить его за всё, что он ей причинил...
— Сволочь, — процедила сквозь зубы Тира, смотря на Миррета. Он быстро оглядел класс и, споткнувшись о взгляд своей старой знакомой, отвёл глаза. — Боишься на меня посмотреть? Сволочь... — повторила Тира.
— Ты ведь не набросишься на него прямо здесь? — испуганно шепнула подруга.
— Да я вообще трогать его не буду, — прошипела девочка с ненавистью. — Хватило же наглости прийти на практику именно сюда!
— Откуда ты знаешь, что он выбирал? — возразила Альма.
— Не смеши меня! — бросила Тира уже громко. Соседка толкнула её локтем в бок.
— Ладно, молчу...
Миррет вёл урок довольно неплохо, интересно. Но Тира предпочла бы сейчас слушать чью-нибудь скучную косноязычную речь, чем видеть перед собой это лицо. Чувствуя, как горит голова, она тщательно записывала всё, что он говорил, ответила чётким ровным голосом, когда он один раз к ней обратился, и смотрела серьёзно и официально несмотря на его мимолётные опасливые и изучающие взгляды.
Прозвенел звонок. Записав домашнее задание и собирая вещи, Тира принялась втолковывать Альме что-то о том, как странно в этом году составлена программа по русской литературе.
— Этих писателей должны были поменять местами, — громко говорила она. — Глупо слепо следовать учебнику!
Ни учебник, ни писатели её, конечно, не волновали. Она нервничала, чувствуя на себе пристальный взгляд Миррета. Хоть бы не окликнул. Она очень занята!
Класс начал пустеть. Альма тоже собралась и ждала подругу. Тира застегнула сумку и уже хотела идти, когда голос Миррета заставил её вздрогнуть.
— Тира, подожди, пожалуйста.
Девочка замерла, потом медленно повернулась и опустила сумку обратно на стул. Альма села на соседний. В классе почти никого не осталось.
— Я вас слушаю, Миррет Акирович, — подчёркнуто вежливо произнесла девочка.
Он подошёл ближе и опустился на парту.
— Кажется, ты готова меня убить, — грустно констатировал он.
— Почему вы так думаете? — спокойно поинтересовала Тира, точно речь шла вовсе не о ней.
— Не говори мне «вы», — тихо попросил Миррет.— Я вижу это по твоим глазам.
— Вы давно не практиковались в чтении по моим глазам, Миррет Акирович, можете и ошибиться.
Она пожалела, что её тон и слова получились более эмоциональными, чем она хотела. Трудно, очень трудно заставить себя видеть в когда-то близком человеке чужого.
— Тира, я тебе не писал, потому что меня забрали в армию! — воскликнул он.
— Да! И туда не ходит почта! Или, может, тебя распределили в морской флот, ваш корабль потерпел крушение, ты попал на необитаемый остров и работал всё это время Робинзоном Крузо? — забыв обо всём, она кричала на него.
— Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь! — заорал Миррет в ответ.
— Что же, у вас была возможность всё объяснить, вы ею не воспользовались, хоть я и просила, — проговорила Тира, усилием воли беря себя в руки. Голос её от напряжения дрожал. — Поэтому я вынуждена была найти свои собственные объяснения. Я понимаю, почему вы не писали мне, это вполне естественно. Мы с вами не равные, вы гораздо старше меня, и вам не интересно со мной, я тогда была слишком наивна, чтобы это понять, но сейчас понимаю.
Миррет глядел на неё, разинув рот. Неужели это та маленькая девочка, которую он знал?
Тира глубоко вздохнула, успокаиваясь.
— Я прошу прощения, что повысила на вас голос, Миррет Акирович, — сказала она. — Могу я идти?
Миррет был не в силах вымолвить ни слова.
— До свидания, — попрощалась Тира, вешая сумку на плечо.
Она неспеша вместе с Альмой прошла через класс, вышла, закрыла за собой дверь, сделала несколько нетерпеливых шагов по коридору и сорвалась на бег. Она пробежала корридор, лестницы, вестибюль и школьный двор и продолжала бежать, толкая и задевая сумкой прохожих, по тротуару мимо магазинов, киосков, жилых домов. Альма не могла за ней успеть. Сквозь пелену слёз Тира почти ничего не видела. Ей не хотелось домой, ей не хотелось ничего, только бежать...
Когда сил уже не стало, Тира остановилась на одной из улиц. Она бессильно опустилась на лавочку на остановке и громко разрыдалась.
Спустя вечность, с кружащейся головой и красным лицом, девочка поднялась со скамейки и отправилась домой. У подъезда, дожидаясь её, сидела Альма.
На следующей неделе оба урока физики Тира бессовестно прогуляла. Завидев Миррета в школьном корридоре, она тут же поворачивала в другую сторону, если же встречи избежать не удавалось, то просто не замечала его.
Она не хотела думать о том, почему Миррет так понимающе относится к её злости на него, почему ни разу не остановил её, чтобы спросить или упрекнуть в том, что она пропускает его занятия. Он должен был ей это понимание за все её разочарования, и это всё, что она знала. Ещё три урока — и она снова сможет посещать физику.
Дверь в библиотеку приотворилась, и в проёме показалась чёрно-белая девичья голова с короткой стрижкой.
— Уже? — удивилась Тира, отрываясь от книги.
Альма пожала плечами, входя.
— Чего это он так рано решил вас отпустить? — она вернула библиотекарю стопку просмотренной литературы и наблюдала, как та её вычёркивает из формуляра. — А эту домой, — добавила девочка, положив на стойку последнюю книгу.
— Не знаю... по-моему, он о тебе беспокоится, — совсем тихо прошептала Альма.
— Вовремя, — хмыкнула в ответ Тира. Она расписалась за книгу, положила её в сумку и вместе с подругой направилась к выходу.
— До сегодняшнего дня у тебя не было ни одной «энки», — продолжала Альма.
— А сегодня он решил стать строгим преподавателем, — язвительно закончила Тира за неё.
— Нет. Сегодня ему попало от физика за то, что он не отмечает присутствующих, и ему пришлось сделать перекличку. Камит Ватанович хотел, чтобы ты принесла объяснительную по поводу своего длительного отсутствия, но Миррет тебя прикрыл.
— Как — прикрыл? — несмотря на свою обиду, девочка не смогла не удивиться.
— Он сказал, что ты у него отпрашивалась. Так ему досталось ещё и за то, что он разрешил тебе уходить три раза подряд. Короче, тебе надо будет показать, что все занятия у тебя переписаны, — Альма помолчала. — Видела бы ты его, когда он урок вёл! — шепнула она. — Он был такой убитый!
Какой милый розыгрыш! Двадцатипятилетний парень убит тем, что тринадцатилетняя девчонка на него обижается. Можно подумать, ему не всё равно. Но выходит, что действительно не всё равно, раз он добровольно взял на себя все проблемы, связанные с её прогулами. Или Миррет просто чувствует вину? Так опять-таки получается, что не всё равно. Было бы всё равно, он бы вину не чувствовал.
Раздумья по поводу мотивов Миррета прервал короткий вздох идущей рядом Альмы.
— Что случилось? — Тира повернулась к подруге. На лице той застыло выражение крайнего удивления, смешанного с лёгким испугом. В следующую секунду Тире на варежку упала ярко-чёрная пылинкка, и когда девочка дохнула на неё, пылинка превратилась в маленькую нефняного цвета каплю. Тира подняла голову. Та часть неба, которая не была затянута «сумерками», походила сейчас на асфальтово-серое полотно в мелкий чёрный горошек. Горошины мягко ложились на землю, и она тоже начинала походить на это полотно. Тира не осмелилась делать какие-то предположения по поводу того, что это было, но тут услышала рядом задавленный булькающий стон.
Схватившись за горло и широко раскрыв глаза, Альма оседала на пол. Это снова был приступ, которые так давно уже не случались. Раньше, чем Тира успела ей помочь, девочка упала без сознания.
«Скорая» приехала через сорок минут. Только тогда Тира открыла глаза и позволила золотым нитям растаять. Их отвезли в больницу. С Тирой было всё в порядке, если не считать того, что она чувствовала себя очень уставшей. Альма же в сознание так и не приходила, её дыхание было частым и поверхностным. Её проверили на УлЭИ, взяли анализ крови, вкололи адреналин, подключили к аппарату искусственного дыхания и поставили капельницу. Вскоре прибыли родители девочки, и Тира в десятый раз повторила рассказ о том, что случилось.
До вечера Альма так и не пришла в себя, но её состояние, по крайней мере, стабилизировалось. Кое-как выполнив домашнее задание, не переставая думать о подруге, Тира собрала учебники, почистила зубы, переоделась и села на кровать. Спать не хотелось, и девочка достала взятую в библиотеке книжку и попробовала читать. Читать тоже не хотелось. Ставя книгу на полку, Тира обратила внимание на банку, которую она так и не выбросила, как собиралась. В тот день она была слишком сильно расстроена из-за Миррета, чтобы думать ещё об этом. Девочка сняла банку с полки, повертела в руках и рассеянно поставила на стол. Почему-то вспомнился вдруг сон про отца-призрака, который они с Альмой так и не смогли разгадать. Зачем она должна была узнать такие подробности о ране? Какое значение имеет кровь... много крови... как она текла... Тиру передёрнуло. Она быстро отошла от стола, погасила свет, забралась в постель и укуталась в одеяло.
Сон был некрепким и прерывистым. Около трёх часов ночи девочка открыла глаза с ощущением, что в теле что-то не так. Спустя минуту, отделив беспокойный сон от яви, Тира поняла, что просто хочет пить. Она поднялась с кровати, устало убрала назад упавшие на лицо спутанные пряди и пошлёпала босиком по линолеуму на кухню. На залитом лунным светом столе стоял стеклянный кувшин. Сняв крышку, Тира обхватила кувшин обеими руками и поднесла к губам, пальцы чувствовали рельефную поверхность его стенок. Сделав несколько глотков подряд на одном дыхании, Тира отняла кувшин ото рта, вздохнула, и, после ещё пары глотков, поставила обратно на стол, и снова накрыла крышкой. В окно было видно тёмно-синее небо, закрытое чёрной бездной «сумерек», точно пустотой; под ним, там, на земле, тихо лежал гагатового цвета снег, поблёскивая в рыжем свете фонарей, гладко укатанный колёсами машин на дороге, с дорожками следов тысяч и тысяч ног...
Тира вернулась в комнату. Ложиться не хотелось совсем. Она медленно оглядела помещение, намереваясь удостовериться, что ничего интересного здесь нет. На столе бледно-голубым светом светилась старая ржавая никому не нужная банка... Тира ахнула.
Стенки не были прозрачными и просвечивали в одно и то же время. Девочке стало немножко не по себе, но вместе с тем она почувствовала какое-то странное притяжение... Она не могла не подойти к столу. Банка сверкала, и это казалось и естественным, и невозможным. Свет рвался из середины, из самих стенок... Не думая о том, что она делает, — точно потеряв способность мыслить, загипнотизированная сиянием, — Тира взяла банку и присела на кровать. Девочка смотрела на неё, как заворожённая, а потом медленно, осторожно провела пальцем по ободку. Ничего не произошло. Тогда она притронулась к внутренней поверхности стенки. Опять никакого результата, но Тире показалось, что внизу, на стыке стенки и дна, есть какое-то пятнышко. Засунув руку поглубже, совершенно не думая о том, что это может оказаться обыкновенной ржавчиной, о которую она поранится, Тира наощупь начала искать это пятно, точно пытаясь проникнуть внутрь загадочного предмета.
И вдруг в её мозг ворвался яркий свет. Каким-то внутренним зрением она видела, как из шва между дном и стенками цилиндра бьют белые до голубизны стрелы лучей. Потом они слились с один, и его мощность увеличилась в сотни раз, он ослепил Тиру. Последнее, что девочка успела почувствовать и понять, это то, что внутри банки что-то есть, это был вход в другой мир, в другое пространство...
Крепко сжимая в руках цилиндр, Тира тяжело и безвольно повалилась на бок на одеяло.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

4
ЯКИРА


 
Улица. Машины. Люди куда-то спешат. Всё так же, как всегда. Только в небе ещё нет той зловещей чёрной пелены, грозящей закрыть Солнце, всего лишь редкие чёрные облачка с характерным отливом. Она шла домой с работы, в цветастом ситцевом платье, в белых босоножках, завитые персиково-жёлтые локоны трепал ветер. В сумке лежали только что купленные продукты: полбуханки хлеба, пачка масла, пучок зелёного лука, несколько помидоров. Ей было двадцать пять лет, и она была счастлива. Тира уверенно шла по улице, думая о том, что скоро придёт с работы муж, что они сядут ужинать, а потом устроятся перед телевизором и Премитас, как всегда, начнёт шептать, как он её любит, мешая слушать передачу.
Но вышло совсем не так. У подъезда Тиру ждала старшая сестра. С каким-то перепуганным выражением на лице, с растрепавшимися волосами, с глазами, покрасневшими от слёз...
— Что случилось, Антра?
Антренна прижала руки ко рту и замотала головой.
— Пойдём, пойдём, всё будет хорошо... — Тира взяла сестру под руку и повлекла к двери.
— Не будет хорошо, Якира! Не будет! — вырвалось у Антренны.
Тира-Якира невольно отпустила локоть женщины. «Не будет хорошо», — повторила шёпотом Антренна, поднимая перепуганный взгляд в пятнистое небо и отшатнувшись, точно желая защититься от него. Взяв её под руку, Тира-Якира мягко завела Антренну в подъезд.
Дома, отпоив сестру чаем, Тира повторила свой вопрос. Она смотрела на Антренну, обхватившую двумя руками чашку, в полном замешательстве. В душе шевелился неприятный холодок предвкушения. Но то, что она услышала, не было сравнимо ни с какими ожиданиями.
— Мы все умрём, Якира, — Тире стало не по себе не столько от этих слов, сколько от того, насколько трезво прозвучал голос Антренны, пять минут назад находившейся в истерике. Смысла же слов она просто ещё не поняла. — Если мы ничего не сделаем, мы умрём. Нам всем осталось не больше 100-120 лет.
Тира почувствовала даже не неверие, а обыкновенную растерянность.
— «Сумерки» растут...
Ну, в общем-то, это Тира знала, хотя вспоминать об этом было неприятно.
— ... они растут всё быстрей...
Возможно, хотя это трудно заметить, пока их так мало. Может, в будущем станет виднее...
— Ты видишь, они уже начинают оставлять свои пятна на растениях...
Ну, ты в этом разбираешься лучше...
— Они разъедают всё на своём пути...
Что значит — всё? Это результаты твоих исследований?
— Они стремятся образовать вокруг Земли плотную оболочку.
Как я не люблю, когда ты говоришь терминами!
— И потом переварят нас.
Ну, хватит! Тире хотелось крикнуть это вслух, она вскочила на ноги — но уверенный взгляд сестры её остановил.
— Вот посмотри, — твёрдо сказала Антренна, разворачивая перед Тирой распечатку на нескольких листах.
Молодая женщина тупо уставилась в график с цифрами.
— Формула скорости, с которой распространяются «сумерки», — Антренна ткнула пальцем в верхнюю строчку.
— «А» — это ускорение? — уточнила Тира, прекрасно зная и так, что да. Антренна кивнула. Тира вгляделась в график. Пусть, это и не было её специальностью, но благодаря регулярному общению с сестрой, общий смысл женщина уловить смогла. И этого было достаточно, чтобы понять причину истерики Антренны. Она похолодела.
— Что мы можем сделать? — выдохнула Тира-Якира.
 
— Конечно, мы войдём в группу, — ответил Премитас. Его взгляд был серьёзен. — Я поговорю с Дэдриком. Он согласится.
— Это очень мало, — возразила Тира.
— К нам присоединятся многие, когда узнают правду, — заверил её муж.
 
Тира сидела в лаборатории. Сегодня была её очередь дежурить. Она ненавидела эти дежурства: во время них она сильно переживала за членов группы. А там об опасности думать некогда. Во время первого полёта она, конечно, боялась, сильно боялась, настолько, что готова была вернуться. В тот день их пилотировала с земли Каурта. Сидя в кресле, Якира оглядела остальных. Дэдрик и Премитас уже там были. Антренна вообще рисковала жизнью ещё с тех пор, как её институт только начал исследовать «сумерки». Якира видела, что все понимают, что она чувствует, но никто ничего не сказал. Они должны были это сделать. Кто-то должен был это сделать ради сохранения жизни. «В конце концов, — сказала она себе тогда, — «сумерки» растут не настолько быстро, чтобы мы, заметив опасность, не успели вернуться. Дежурство — всего лишь мера предосторожности. Да и быть пилотируемыми с земли проще». Потом она привыкла ходить по лезвию ножа и перестала ощущать страх. Даже к опасности когда-нибудь привыкаешь и даже, возможно, начинаешь недооценивать. «Сумерки» ещё ни разу не двигались во время их пребывания в верхних слоях атмосферы. Правда, чем больше они росли, тем больше было вероятности, что это случится. Но, опять-таки, к опасности тоже привыкаешь. Теперь Тира вспоминала о ней только на дежурствах, следя за скоростью и траекторией полёта и активностью «сумерек» в исследуемом участке.
Всё шло хорошо. Как, впрочем, и всегда. Но сегодня был один из решающих дней. Один из таких, в которые, если всё удаётся, как надо, они ещё на шаг приближаются к разгадке. Нет, не природы «сумерек» — их природу выяснили уже давно — но к ответу, что можно сделать, как спасти мир.
Возможно, всё было бы проще, если бы люди хоть на чуть-чуть перестали бояться и согласились бы открыться и подарить Земле капельку своего тепла... Но им приходится делать всё самим. Возможно, впоследствии, когда они добьются некоторых успехов... И если сегодня всё удастся, завтра им предстоит первое испытание таких масштабов, как они ещё не проводили. Правда, для этого потребуется участие всех членов группы. Пилотировать с земли их будет некому. И главное — некому остаться дежурить...
Челнок заканчивал описывать намеченную траекторию, возвращаясь на землю. Тира подсела ближе к пульту и одела наушники, чтобы его посадить.
— Получилось! У нас всё получилось! — воскликнула Каурта, врываясь в лабораторию и, пританцовывая, кидаясь на шею Тире.
— Завтра летим впятером, — добавила Антренна, вошедшая следом за ней. Она тоже вся сияла. Женщина придержала дверь, и мужчины внесли в лабораторию большой железный ящик.
— Всё! — выдохнул Премитас, упирая руки в боки. — Сейчас быстро всё пересчитываем — и по домам! Мне завтра вставать в шесть утра.
— Куда это тебе в шесть утра? — удивился Дэдрик, отрываясь от замка ящика, который он открывал.
— Здравствуй! — посмотрел на него Премитас. — А письмо в наш отдел уже третий день в камере хранения лежит — забрать некому.
— Так он что, тебя послал?
— Ну а кого? Ты же сам знаешь: с тех пор, как я ему про «сумерки» ляпнул, он меня всё время куда-нибудь посылает, — мужчина хмыкнул. — Рад бы и подальше, чем вокзал, послать, да не может. Надеется, что сам уйду.
Дэдрик вытащил из замка ключ и откинул крышку.
— Так давай я заберу... Я ведь живу рядом.
— Дэдрик! — воскликнул Премитас, точно поражаясь забывчивости собеседника. — Документы выписаны на меня!
Внутрь ящика повтыкали разъёмы от лабораторных установок, и каждый из членов группы занял своё место за приборами.
 
Тира и Премитас вошли в лабораторию. Остальные были уже на месте.
— Ну, наконец-то, только вас ждём, — облегчённо вздохнула Антренна. — Уже всё подготовили.
— Идём, времени мало.
Они вошли в челнок. Каурта заняла место пилота, остальные разместились в салоне. Автоматически закрылась дверь, заработал мотор.
Челнок набирал высоту.
— Всё в порядке? — спросил Дэдрик Премитаса. Тот неопределённо качнул головой.
— Потом расскажу.
Тира выглянула в иллюминатор. Они миновали кучевые, потом перистые облака и поднимались в верхние слои атмосферы. Перламутровые облака. Серебристые. Наконец, показалась чёткая чёрная кромка. Челнок поднялся ещё немного и завис в воздухе.
Тира встала, подошла к шкафу и надела шлем. То же сделали и остальные. Один за другим группа покинула челнок.
Вот они, «сумерки», совсем близко, рукой подать... Неподвижные, застывшие и бездонные. Точно превращённое в статую существо. Иногда кажется, что с ними можно говорить, вот только они не станут вас слушать.
Выстрелив из гигантской лупы-генератора, золотой луч окунулся в тёмную массу. Несколько секунд он был подобен мосту, соединяющему два берега. Потом вдруг бездонное облако дёрнулось и вздохнуло. Блестящие клубы непрозрачного дыма надвигались на них, разрастаясь. Как заворожённая, Тира наблюдала это зрелище.
Секундой позже её разбудил голос Каурты:
— Уходим! Они ожили!
Чёрные клубы приближались, стремясь сомкнуться вокруг них. Сосредоточенное спокойствие группы улетучилось. Люди лихорадочно собирали приборы. Они успеют вернуться... Клубы над головой соединились, внизу оставался небольшой стремительно сокращающийся просвет. Быстрее... Словно почувствовав их страх, «сумерки» дёрнулись с новой силой. Дэдрик открыл дверь в челнок.
— Мы не успеем, — бессильно покачала головой Каурта, остановившись и глядя вниз. Просвет был слишком маленьким, ещё минута, и челнок не пройдёт.
У них было два выхода: попытаться вернуться и наверняка погибнуть, так ничего и не сделав, тем самым позволить погибнуть и Земле или использовать оставшееся время для того, чтобы передать полученные знания тому, кто не испугается поверить и продолжит начатое ими.
Люди переглянулись. Они поняли друг друга без слов. Три женщины и двое мужчин стали в круг и вытянули вперёд ладони. Тира видела боковым зрением неподвижный челнок, вокруг сгущалась мгла. Сквозь леденящий ужас Тира услышала тихий немного искажённый микрофоном голос мужа:
— Я тебя люблю, Якира...
Такие родные слова. Но сейчас она должна думать о другом. Сможет ли?.. Перед глазами засветились золотые пучки. Женщина собрала их в один большой сгусток и направила в ладони. Когда сгусток выстрелил из них, она открыла глаза и увидела, как пять светящихся золотых шаров с силой столкнулись, слились и сжались в плотный переливающийся цилиндр. Похожая на упавшее на неё тяжёлое одеяло, Тирой стремительно овладевала слабость. Она ещё видела, как Каурта прикрепила излучающий слабый свет цилиндр к пусковой установке, похожей на большой пистолет, и выстрелила его в почти затянувшееся отверстие. В следующую секунду тьма стала непроглядной, сдавило дыхание, точно женщина вдохнула что-то вязкое и живое, и каждая клеточка тела словно взорвалась.
 
Лёжа на кровати, Тира дёрнулась и сжалась, но банку продолжала крепко держать в руках.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

5
ДЭДРИК


 
Она сидела за столом в большой комнате, где были ещё столы. За ними точно так же работали люди — мужчины, женщины... Перед ней — вернее, перед ним, поскольку она явно была мужчиной — лежала большая тетрадь и Тира делала в ней подсчёты.
Послышался шорох, звук отодвигаемых стульев, гул голосов нарушил тишину. Тира бросила взгляд на часы: обед. Она снова склонилась над тетрадью и продолжила быстро досчитывать начатое.
— Ты есть собираешься? — послышался над ухом голос Премитаса.
— Сейчас, — не отрываясь от калькулятора ответила Тира. Она нажала «равно», и на экране высветились цифры: «24356.678».
— Чёрт, — выругалась Тира. — Опять не сходится.
— И не сойдётся на голодный желудок, — заметил друг.
Тира поднялась с места, последний раз посмотрела на расчёт, задвинула стул и вместе с Премитасом отправилась в столовую.
— Вчера к Якире приходила Антра, — негромко произнёс Премитас, замедляя шаг.
— Что-то случилось? — так же понижая голос и приостанавливаясь, спросила Тира.
— Она рассказала про «сумерки»...
 
Скафандр стеснял движения, но выбирать не приходилось. Наблюдая на бегущими на табло графиками, Тира-Дэдрик крутила ручку настройки.
 
— Мы не успеем, — услышала Тира голос Каурты, стоя у только что открытой двери.
Тира-Дэдрик посмотрела на группу, проследила за их взглядами, направленными вниз и переглянулась со всеми. Она не ожидала, что будет такой конец. Тира-Дэдрик отошла от двери и приблизилась к остальным. Сейчас они могут сделать только одно. Она стала между Премитасом и Кауртой и вытянула вперёд ладони. Напротив — лица Якиры и Антренны.
— Я тебя люблю, Якира... — донёсся из наушников голос друга. Не до соблюдения приличий... Они все сейчас умрут... Мощный золотой пучок устремился в руки, столкнулся с остальными — яркая стягивающаяся к центру вспышка — и вот на её месте блестящий, похожиий на металлический цилиндр. Голова закружилась, руки задрожали от нарастающей слабости. Тира-Дэдрик попробовала с ней бороться, что-то сделать, шагнуть к челноку... Она видела, как Каурта выстрелила по направлению к земле их цилиндр — пять энергетических кубов, которые смогут рассказать о них многое тому, что захочет слушать... Тьма заволокла взор. Тьма проникла в чувства, а вместе с ней и жгучая боль, разрывающая на куски.
 
Судорожно сжав банку, тринадцатилетняя девочка вздрогнула и ахнула во сне, как от нестерпимой боли.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

6
ПРЕМИТАС


 
— Премитас! Зараза такая! А ну, вернись! — кричала вдогонку мать.
— Дэдрик! Я кому говорю! — послышался второй голос.
Тира-Премитас оглянулась на бегу: Дэдрик в порваной рубашке и перепачканых шортиках отставал от неё только на полшага.
 
Линейка. Первый звонок. Самый первый в жизни. Так интересно всё увидеть! А обозрение закрывает противная девчонка с косичками в первом ряду. Ещё и крутится и шепчется с соседкой. Не долго думая, Тира подняла руку и изо всей силы дёрнула за косичку противную особу.
— Ай! — вскрикнула девчонка, оборачиваясь. На её глазах выступили слёзы. — Дурак!
Она замахнулась в ответ на неё ладошкой.
 
Хлопнула дверь класса: вышла учительница, оставляя детей на несколько минут наедине с выполняемой контрольной. Тут же поднялся гул.
— Ты помнишь даты английской буржуазной революции? — дико зашептал Дэдрик справа, когда Тира, схватив тетрадь, открыла её в начале и принялась лихорадочно пробегать глазами текст.
 
— Девушка, можно с вами познакомиться? — спросила Тира, подходя к скамейке.
— Нельзя, — не отрываясь от чтения бросила девушка с завитыми персиковыми волосами.
— Меня зовут Премитас, — продолжала Тира, присаживаясь на лавочку на другом конце.
— Молодой человек, отстаньте от меня! Я сказала, нельзя со мной познакомиться! — резко ответила Якира, поднимая голову и, встретившись с Тирой-Премитасом взглядом, замолчала.
 
— Горько! Горько!
Напротив лицо Якиры... совсем близко...
 
Якира замолчала. Тира смотрела в лицо жене. Такие родные черты...
— Конечно, мы войдём в группу, — сказала Тира. Они должны сделать всё, что в их силах. — Я поговорю с Дэдриком. Он согласится.
— Это очень мало, — возразила Якира.
Тира не была уверена в том, что это так, но это было всё, на что им оставалось надеяться, и она произнесла:
— К нам присоединятся многие, когда узнают правду.
Потому что если этого не случится...
Да, они должны сделать сейчас всё, что могут.
 
— Да мы все погибнем, как вы не понимаете! — возмутилась Тира. Её начальник — полный представительный мужчина в серо-синем костюме посмотрел на неё как на сумасшедшую.
— Ты вот что, Премитас, — произнёс он после паузы размеренным тоном. — Пойди-ка в медпункт, выпей успокоительного. И больше не возмущай мне спокойствие в коллективе.
— Да как вы не понимаете... — начала Тира, но её слова прервал стук в дверь.
— Войдите, — ответил начальник. Тира-Премитас обернулась и увидела Дэдрика.
— Извините, можно мне Премитаса на пару слов? — спросил он.
— Забирай его совсем, — ответил начальник. — Да объясни, что со своими страхами он обратился не по адресу.
Тира открыла рот, чтобы возразить, но Дэдрик потянул её за рукав:
— Идём...
Бросив полный возмущения взгляд на начальника, который в этот момент отвернулся, Тира подчинилась.
— Совсем с ума сошёл? — зашептал Дэдрик другу, выволакивая в коридор и оглядываясь по сторонам удостовериться, что их никто не слышит. — Нашёл, кому рассказать! Хочешь, чтобы нас вообще прикрыли?
— Я до «Надежды» не дошёл...
— И на том спасибо, — вздохнул Дэдрик обречённо.
 
Тира вместе со всеми протянула руки к металлическому экрану, соединённому с лупой-генератором. «Вспомни, зачем ты это делаешь, вспомни о любви...» О любви к близким людям, о любви к планете, о любви к голубому небу... О любви.
Да, она любила всё это, и от этого становилось мучительно больно. Мучительно больно от мысли, насколько всё это хрупко и как легко его не уберечь...
 
Безмерная слабость овладела ею, обволакивая и баюкая, не было сил даже думать, всё почернело, и со следующим вздохом легкие забила вязкая масса, распространившая по телу в тот же миг жгучую невыносимую боль, от которой хотелось кричать...
 
Тира судорожно дёрнулась на кровати, сжав зубы в сдавленном стоне и так крепко схватившись за банку, что от пальцев отлила кровь...

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

7
АНТРЕННА


 
... Она красила губы, смотрясь в маленькое карманное зеркало. Каурта, цокая каблучками, подошла к её столу и остановилась.
— Идём?
Сжав губы, чтобы разравнять помаду, Тира-Антренна подняла вверх глаза.
— Да, —ответила она, пряча зеркало и помаду в сумку и поднимаясь.
Их шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Рабочий день уже подошёл к концу, остальные тоже разошлись.
— Я сегодня жутко замёрзла, — пожаловалась Каурта. — По-моему, этот костюм не приспособлен для таких путешествий.
— Конечно, не приспособлен, — хмыкнула Тира-Антренна. — Ты видела, как нас собирали? Ни кадров, ни оборудования. И они ещё хотят какой-то результат.
— Не знаю, для кого как, а для меня, похоже, единственно возможен только такой результат, что я подхвачу воспаление лёгких.
— К следующей неделе их обещали утеплить... — с сомнением, но всё же и надеждой произнесла Тира-Антренна.
— Свежо предание, — буркнула Каурта.
— Жалеешь, что согласилась?
Каурта хмыкнула.
— Жалею? — задумчиво протянула она. — Да нет... Просто это надо было делать не так. А исследовать их, конечно, надо. Только не в таких костюмах и не с такими людьми.
 
Шум приборов, шуршание бумаг, звук голосов давно стихли, лаборатория опустела, за исключением двоих молодых женщин, которые молча продолжали работать каждая за своим столом. Проект действовал уже месяц, и у Антренны начали зарождаться подозрения, что долго они не продержатся. Сегодня они получили новую порцию информации к размышлению, и информация эта была не самой радостной. У неё ещё не было целостной картины, но Антренна и так видела, к чему всё идёт: «сумерки» распространяются слишком быстро... Эх, не тех, не тех подобрали людей для таких исследований! Сюда надо думающих, ответственных, а эти пришли в проект только для того, чтобы куда-нибудь приткнутся, им бы «на тихой планете сидеть, разводить склисов»... А результат... результат интересует, похоже, из всех девяти человек, включая начальника лаборатории, только их с Кауртой.
— У тебя тоже самое, Антра? — нарушил тишину голос коллеги.
— Что? — откликнулась Антренна.
— Мне не хватает результатов рассчётов остальных...
— Они у начальника, — машинально вставила Антренна, Каурта только согласно кивнула и подолжила:
— ...но это очень похоже на финальную стадию.
Антренна отложила ручку и откинулась на спинку стула.
— Вот именно, — мрачно подтвердила она. — А теперь представь себе лицо нашего милого Кришина, когда мы сообщим ему эту сногсшибательную новость.
— Он не поверит, — быстро отрезала Каурта.
— В лучшем случае не поверит, — уточнила Антренна. — Будет большой удачей, если он нас не выгонит из лаборатории...
— ... а с него станется...
— Станется. Поэтому я думаю, прежде чем давать ему результаты, нужно хорошо продумать все аргументы и доказательства, и если он только засомневается, бежать самим с этими данными к директору института.
Каурта развернулась на стуле и посмотрела на Антренну в упор.
— Это нарушение субординации, — напомнила она. — Тогда нас наверняка выгонят.
— Если директор поверит, то не выгонят.
— Если поверит.
Антренна вздохнула. Директор, конечно, неплохой человек, но какой-то... Словом, он тоже может не поверить. Очень даже может. Но надеяться больше не на кого.
 
Кришин Фанил Занукович уже полчаса с серьёзным видом прохаживался по лаборатории, по его лицу было видно, что он сильно недоволен. Работа стояла, отчёт до сих пор не написан, — и всё благодаря тому, что в его подчинении оказались два крайне несобранных и необязательных инженера. Все остальные работу уже выполнили, вчера Антренна сказала ему, что на то, чтобы подставить в формулу результаты и вывести окончательный отчёт, уйдёт не больше получаса, и что же? Скоро обеденный перерыв, а эти двое всё ещё корпят над своими графиками-таблицами и отказываются от помощи, уже в течение 3 часов отвечая, что им осталось «каких-то пять минут».
— Ну всё, довольно, — Фанил Занукович резко остановился между столами Антренны и Каурты, — Выкладывайте, что там у вас, я хочу это увидеть.
Антренна и Каурта оторвались от компьютеров и посмотрели друг на друга.
— Сейчас, — произнесла Каурта, поднимая взгляд на начальника. — Пять минут, и всё будет готово.
— Пять минут?!! — вкипел тот. — Пять минут?!! Опять «пять минут»?!! Да чем вы там занимаетесь? Показывайте работу, живо!
С этими словами Кришин направился к компьютеру Антренны.
— Но Фанил Занукович...
— Я умею делать расчёты не хуже вас, — отрезал начальник, отодвигая Антренну в сторону и поворачивая к себе монитор. — Посмотрим...
Кришин взял мышку и прощёлкал несколько раз экран вверх-вниз, остановился, вчитался. Пощёлкал снова.
— Что это за белиберда? — спросил, наконец, он, отрываясь от таблицы. — Поясните мне русским языком.
— Я же говорила, что нам нужно ещё немного времени, — робко пробормотала Каурта.
— Не нужно вам никакого времени, — оборвал её мужчина. — Довольно того, что я увидел сейчас.
— Но мы ещё не сформулировали все выводы...
— А что вы тут хотите сформулировать? — удивился Фанил Занукович. — По этой таблице выходит, что мы все покойники. Ну, не мы, так наши дети.
В лаборатории воцарилась тишина. Каурта и Антренна, волнуясь, смотрели на Кришина: неужели поверил? Кришин оглядел лабораторию. Все сомнения разрешились в тот момент, когда начальник произнёс:
— Ну, и кто из вас тут так напартачил? — он обернулся к Антренне. — Увидев в расчётах ошибки, вы должны были сказать мне сразу, а не пытаться найти выход самим. Чьи данные вызывают наибольшие сомнения?
Антренна с Кауртой переглянулись. Обе чувствовали разочарование. Они почти что поверили в невозможное... Фанил Занукович сложил руки на груди.
— Я слушаю. Мне сегодня надо отдать отчёт директору. Представляю, что было бы, если бы вам пришлось считать вручную, как несколько веков назад!
Обе женщины не решались нарушить молчание. Наконец, когда пауза стала слишком долгой, а взгляд начальника стал говорить о том, что тот начинает терять терпение, Каурта произнесла:
— Фанил Занукович, дело в том, что ошибок в расчётах нет...
Лицо Кришина застыло. Каурта быстро опустила глаза. Она ожидала взрыва, но Фанил Занукович только как-то странно хмыкнул, покачал головой и, садясь на рабочее место Каурты, со вздохом произнёс:
— Кому как не начальнику отдуваться за ошибки своих подчинённых? Посчитаю сам.
Он открыл новый документ и принялся сам вводить туда данные, попутно оценивая на глаз все результаты на предмет правдоподобности. Минуты через две начался обеденный перерыв. Каурта схватила Антренну за руку и вытащила в коридор.
— Быстро к директору! — зашептала она. — Я успела переписать всё на дискету, пока он смотрел твои таблицы.
— Молодец, — похвалила Антренна, следуя за ней.
Они поднялись лифтом выше на два этажа и почти бегом бросились по коридору, остановившись только у самых дверей.
— Надо отдышаться, — пробормотала Антренна. Каурта кивнула, бросив в очередной раз взгляд на дискету в своих руках.
— Слушай, — спросила вдруг она, — а если Кришин всё же поймёт, что мы правы? Он ведь считает не хуже нашего. Нехорошо тогда выйдет...
— Ты сама-то в это веришь? — усмехнулась Антренна. — То-то же.
И, заметив в глазах собеседницы отчаяние, добавила:
— Не бойся. За нас наши дети бояться будут. Когда их этим накроет.
Шутка, если только данное слово здесь употребимо, получилась мрачной. Антренна постучала.
— Да, девочки, — произнёс пожилой мужчина, меланхолично размешивая ложечкой чай. Рядом в тарелке лежала горка печенья. Директор как раз собрался обедать. — У вас что-то срочное?
— Вообще-то, да, — сконфужено пробормотала Каурта.
— По работе или по личному? — полюбопытствовал директор, отхлёбывая чай.
— По работе.
Мужчина глубоко вздохнул и потянулся за печеньем.
— А я-то надеялся, что хоть в обеденный перерыв смогу не думать о работе. Ладно, выкладывайте, что у вас там, раз уж так горит.
Каурта подошла к столу и положила дискету.
— Здесь то, что мы узнали за это время о «сумерках». Посмотрите сами.
Не выпуская из рук чашки, директор взял дискету и вставил в дисковод. Минут пять он пролистывал документ, потом оторвался от него и со вздохом произнёс:
— Родные мои, я, конечно, приблизительно понял, что этими расчётами вы хотели меня в чём-то убедить, но не забывайте, что у меня несколько иная специализация, нежели у вас, а потому мне, чтобы вникнуть во всё это, надо гораздо больше времени, чем десять минут. Вы бы сказали мне на словах, в чём дело.
— По этим расчётам получается, что примерно через сотню лет «сумерки» убьют Землю, — выпалила Антренна, глядя на директора в упор. Какое-то время мужчина сидел неподвижно, раздумывая над услышанным.
— Что, в самом деле? — переспросил он после паузы, обращаясь, впрочем, и к гостьям, и к себе самому в равной степени. Он снова повернулся к монитору, пощёлкал мышкой и попытался вчитаться в таблицу повнимательней.
— Мы бы не пришли сейчас к вам, если бы не были уверены на сто процентов, — робко пробормотала Каурта, не уверенная, слышат ли её сейчас.
Директор не отреагировал. Он ещё какое-то время вчитывался в таблицы, потом открыл почтовый ящик, набрал короткое письмо и отослал, после чего вернул дискету женщинам.
— Я отправил всё министру по охране окружающей среды, — ответил он на вопросительные взгляды.
По дороге обратно в лабораторию Антренна думала, что, должно быть, Каурта, точно так же, как и она, волнуется перед встречей с Кришиным. Что он там насчитал за это время? Что скажет им? Как всё пойдёт дальше? Быть может, их пребывание в институте теперь сочтено несколькими часами?
— Что-то у меня желудок свело, — негромко пожаловалась Каурта. Антренна глянула на часы: до конца обеденного перерыва ещё 20 минут. Неплохо бы и в буфет зайти.
В буфете остался только капустный салат и бутерброды. «На первое борщ был», — посетовала буфетчица, наполняя тарелки. Забрав свой нехитрый обед, подруги устроились за столиком в углу. Ели молча: каждая была погружена в свои мысли. Антренна даже не обращала внимания на вкус еды: её настолько волновало то, какое примут решение по поводу «сумерек», что она сейчас съела бы любую баланду, не задумавшись о том, насколько та съедобна в принципе.
Они успевали в лабораторию как раз минута в минуту к концу обеденного перерыва. Увидев их, Кришин кивнул головой, как бы приглашая зайти, и встал из-за рабочего места Антренны. Женщины молча приблизились и остановились перед ним, ожидая, что скажет им начальник.
— Я всё исправил, — ответил он. — Можете посмотреть. И пусть это будет вам уроком, как надо работать. Добавлю в отчёт и понесу директору.
Правда, вместо того, чтобы тут же сесть дописывать отчёт, которого начальство, как на сто пятьдесят процентов был уверен Фанил Занукович, уже заждалось, он достал свою чашку, налил воды и опустил туда кипятильник, и в ожидании, пока вода закипит, достал заварку, сахар, бутерброд и принялся есть.
Антренна тем временем вместе с Кауртой пытались разобраться, какие ошибки нашёл Кришин и как он их исправил. Разобраться в этом было непросто. Сначала Антренна не могла понять ничего и, судя по всему, Каурта тоже. Постепенно непонимание стало сменяться недоумением. Казалось, Кришин готов был утверждать, что дважды два равняется пяти, только бы доказать свою правоту.
— Но это же абсурд! — вырвалось в конце концов у Каурты. Все повернулись к ней. Кришин, уже выпивший свой чай и готовившийся распечатывать отчёт, поднял голову.
— Что — абсурд?
Антренна похолодела, ожидая неприятностей и зная, что всё равно будет на стороне Каурты... Но в этот момент у начальника зазвонил телефон. Фанил Занукович снял трубку. Это директор приглашал его к себе. Листы отчёта равнодушно выползали из принтера. Слишком равнодушно. Повесив трубку, Кришин спешно собрал свой отчёт, едва ли не силком вырывая отпечатанные страницы у аппарата, и поспешил на совещание.
Тут бы Антренне облегчённо вздохнуть, но она прекрасно знала, о чём будет говорить директор с её начальником: всё только начиналось.
 
Анренна сидела в кресле, обхватив голову руками: конец, это был конец всему… Всё закончилось буквально в течение двух дней. Ещё позавчера у них была надежда — и вот сегодня нет уже ничего, кроме сознания, что уже ничего никто не сможет сделать. Да и не станет делать… В сознании мелькали картины: затянувшееся на целую вечность ожидание, разъярённый Кришин, влетевший в лабораторию за 15 минут до окончания рабочего дня с приказом об их расформировании, сегодняшнее увольнение и сборы…Рядом валялся пакет с папками, распечатками и дискетами — всё, что она могла забрать в качестве личных вещей. Ведь ещё не конец, ещё можно многое сделать, почему никто не хочет этого понять? Умирать теперь? Рожать детей, зная, что у них нет будущего?
Антренна поднялась с кресла и, схватив свой институтский пакет, бросилась к сестре. Якира должна её услышать…
 
Должно быть, кому-то показалось бы нелепым да и просто бессмысленным переделывать гараж в лабораторию, — но это было всё, что они могли в данных условиях. И это было не так уж и мало. С трудом, но всё же удалось достать костюмы, собрать по частям приборы. Был даже куплен для полётов старый завалящий челнок и усилиями мужчин усовершенствован. И пошли: полёты, расчёты; после рабочего дня, уставшие, все пятеро собирались и продолжали свои исследования, не оставляя надежды найти тех, кто им поверит и присоединится. Их постепенно всё сильней начинали ненавидеть. Жители окрестных домой окрестили группу сектой и заказали детям приближаться к их гаражу. От них шарахались, как от прокажённых, тыкали пальцами, писали на стенах обидные слова. Иногда приходило отчаяние, и Антренне хотелось всё бросить, вести нормальную спокойную жизнь, создать семью… Но она знала, что уже не сможет спокойно, как раньше, жить с этим знанием, а потому снова и снова, приходя с работы домой, иногда напившись валерьянки, спешила в лабораторию, сопровождаемая презрительными замечаниями. И надеялась, что когда-нибудь она сможет отдохнуть.
И вот появились первые результаты. Они назвали себя группой «Надежда» не просто так… Если завтра у них всё получится… Она боялась даже подумать, чтобы не сглазить; хоть бы всё вышло. Это очень важный день.
 
Она дожёвывала бутерброд на ходу. Первый раз за всё знакомство с «сумерками» Антренна спешила в лабораторию с таким подъёмом. А вдруг… Вдруг они уже сегодня их уничтожат? Женщина почти бегом бежала по улице.
Сестра с мужем опаздывали. У Премитаса последнее время проблемы на работе из-за того, что он как-то имел неосторожность пооткровенничать по поводу «сумерек» с начальством. Ну, ничего, может быть, уже завтра на их работу посмотрят иначе. Все хотят видеть результат, и мало кого интересует, что за этим результатом в действительности стоит. Ожидающие сидели, как на иголках: такой ответственный день, и вот… Смущало ещё одно: они никого сегодня не смогут оставить дежурить. Да, каждый уже привык к опасности — и всё же… Так положено. Ведь случиться может всё, что угодно, даже если ничего и не случилось до сих пор.
Двери лаборатории отворились.
— Ну, наконец-то, только вас ждём, — облегчённо вздохнула Антренна. — Уже всё подготовили.
Челнок взлетел.
 
«Ну, что же, здравствуй, воплощённое зло», — подумала Тира, наблюдая непроглядную массу.
Воплощённое зло молчало.
Откуда-то неумолимо накатило отчаяние, и в этот момент Антренна увидела, как под напором золотого луча «сумерки» вздохнули…
 
Точно живое существо, вязкая масса проникла внутрь, не давая кричать, дышать, думать… Разливая по телу боль.
 
Тира ахнула, почти закричав, но вновь начавшийся сон смыл предыдущие воспоминания, а вместе с ними боль и ужас.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

8
КАУРТА


 
Тира сидела в песочнице. Ясный солнечный день, на небе ни облачка. На ней — голубое платьице в белый горошек, а песок тёплый, приятный, золотистый... Отложив в сторону зелёную пластмассовую лопатку с выдавленным на конце ручки зайцем, Тира набирала песок прямо в ладошки и сыпала в стоящее перед ней ведёрко. Ведёрко постепенно наполнялось, песчинки липли к рукам и казалось, не было на свете большего удовольствия, чем наблюдать, как пересыпается искрящийся на солнце песок, золотой и тёплый...
 
Тира сидела за компьютером. Справа от неё находилась Антренна, слева — Якира. Дедрик и Премитас стояли за спиной. «Пока не стало поздно», — дописывала Тира под диктовку за Антренной. Поставила точку, перешла на другую строчку и, выровняв абзац по правому краю, напечатала: «Группа Надежда». Настала тишина. Несколько мгновений все смотрели на экран.
— Распечатываем? — спросила Тира.
— Давай.
Загудел принтер. Тира достала выползший листок и, посмотрев, передала остальным.
 
Пусковая установка выпала из её рук... Густая, непроглядная темнота заволокла всё кругом. Она больше не могла сопротивляться навалившейся слабости. Сквозь сами собой смыкающиеся ресницы Тира увидела, как цилиндр исчез в стремительно затягивающемся светлом пятнышке. Следующий вдох отдался в теле жуткой болью: лёгкие заволокла плотная вязкая масса. В глазах побелело, ей показалось, что её разрывает на куски...
 
— Аааааа!!! — тринадцатилетняя девочка в мокрой от пота ночной рубашке, со спутанными волосами и покрытым испариной лицом, мертвенно бледным, с воплем, как от нестерпимой боли, вскочила на кровати. Выпущенная из рук банка упала на ковёр. В следующую секунду Тира, оглянувшись по сторонам, судорожно сжала руками подол своей ночнушки и разрыдалась.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

9
ГРУППА «НАДЕЖДА»


 
Старая консервная банка оказалась вовсе не банкой, а ей самой, чтобы узнать обо всём, пришлось умереть за эту ночь пять раз, умереть страшной, мучительной смертью... И так будет с ними со всеми, если она не найдёт никакого выхода... И времени осталось совсем мало, почти нет... Тира резко отняла ладони от лица и взглянула на часы: начало второго. Она проспала четыре урока. Ничего, впереди ещё три. Да и кого это будет волновать через пару лет... Надо что-то делать. Незамедлительно. Для начала...
Тира вскочила и включила компьютер. Для начала надо было найти подтверждения, хоть какие-нибудь, всему увиденному, или, вернее, пережитому. Она открыла в интернете поиск и напечатала: «группа «Надежда». Через пару секунд на экране появилось около полутора тысяч ссылок, на сотню страниц. Тира пробежала глазами первые пятнадцать, перешла на следующую страницу, потом на следующую...
«Группа британских учёных не оставляет надежду найти доказательства совершенныо иных форм жизни на земле.
— Мы убеждены, — сказал в интервью профессор Сорн, — что клеточная форма жизни не является единственно существующей на данной планете. Доказательства тому...»
«Земляне надеются найти братьев по разуму на своей же планете...»
«...ваша единственная надежда — группа препаратов энергоусилителей, выпускаемых нашей компанией...»
«Вы потеряли надежду на будущее? Не отчаивайтесь! Группа экстрасенсов вернёт вам радость жизни...»
Бред. Так можно просмотреть все полторы тысячи ссылок и ничего не найти. Тира снова открыла поиск, на этот раз расширенный, перенесла слова «группа «Надежда» в графу «С точной фразой», потом, подумав, потребовала найти документы только 60-80 летней давности.
Через несколько секунд на экране появилось пять ссылок.
1 Группа «Надежда» — правда или журналистская утка? Исследование ведёт наш корреспондент.
2 ...прошёл слух о том, что пять человек, составлявших группу «Надежда», погибли в «сумерках»...
3 Возмутители спокойствия мирных граждан назвались группой «Надежда»
4 Группа «Надежда» угрожает нам концом света
5 ... люди, откликнитесь ради своего собственного будущего, ради будущего своих детей! Пока не стало поздно... Группа «Надежда»
Сердце ёкнуло. Неужели… оно? Тира нажала на последнюю ссылку. Открылся документ размером на страничку, с очень простым форматированием, без ссылок или рисунков, только текст, чёрным по белому. Похожий на листовку.
«Вот уже несколько десятков лет над нашими головами сгущаются «сумерки» —чёрные облачка на небе становятся всё явственнее и явственнее. Кто-нибудь из вас задавался вопросом,что это такое на самом деле, почему и до какой степени им расти, что они принесут с собой? Мы — да. И потому не можем молчать.
Двое из нас работали в институте и входили в группу, занявшуюся исследованием этой проблемы. Но после получения первых результатов группу прикрыли. «Почему?» — спросите вы. Слишком пугающей была правда. Слишком мало времени на поиск выхода. Слишком большая ответственность. Те, кто остановил исследования, поступили по отношению к человечеству, как врач — к безнадёжно больному. Попытались скрыть от него правду, не дав даже шанса для борьбы. Мы не согласны с этой политикой. Мы верим, что человечество может и должно выжить, должно продолжать бороться. «Сумерки» — наша болезнь, тяжёлая, но излечимая, и только вместе мы сможем её победить. Мы не прекратили наших исследований, мы продолжаем их вопреки всему и хотим донести правду до вас. Мы можем и будем продолжать наше дело и надеемся на вашу поддержку. В этой небольшой листовке мы не можем представить вам результаты исследований и все доказательства нашей правоты, которые — поверьте нам — убедительны, но мы ознакомим с ними всех и каждого, кто пожелает знать. Не покупайтесь на заявления о том, что «сумерки» — всего лишь безобидное явление природы, это НЕПРАВДА! Они несут с собой зло и смерть, они сами — зло. И мы не должны перед этим злом отступать, сейчас всё зависит от нас, и в наших силах сохранить жизнь будущих поколений и прекрасной планеты, являющейся нашим домом.
Мы обращаемся ко всем, к каждому, кто нас слышит: люди, откликнитесь, ради своего собственного будущего, ради будущего своих детей! Пока не стало поздно...
Группа «Надежда»
Тира перечитала обращение несколько раз. Да, это всё правда... Она помнила, как они писали эту листовку. Как она писала эту листовку несколько минут назад. И тогда их не услышали... Так кто услышит теперь её, одну, ребёнка?! Крайне волнуясь, Тира вернулась к результатам поиска, перечитала оставшиеся пункты и выбрала второй. В ответ на запрос открылась красиво оформленная страничка с цветными фотографиями двух мужчин — постарше и помоложе — корреспондента и интервьюируемого. Выделенный крупным жирным шрифтом заголовок гласил:
«На днях прошёл слух о том, что пять человек, составлявших группу «Надежда», погибли в «сумерках». Мы попросили нашего корреспондента взять интервью у министра охраны окружающей среды с просьбой прокоментировать ситуацию».
Тира бросила взгляд на фотографии и перешла к беседе.
«— Вы можете прокомментировать эту информацию?
— Это информация, комментировать которую нет никакого смысла. Обыкновенная провокация. В «сумерках» погибнуть невозможно. Это не образование, как утверждала так называемая «группа», это просто игра света и тени... До них нельзя достать, точно так же, как нельзя достать до неба или дойти до горизонта.
— Если это ложь, то кем и с какой целью она распространяется?
— Я уверен, что эта информация распространяется самими членами данной организации. Это беспринципные люди, пытающиеся любыми средствами привлечь к себе внимание. Люди, подобные им, были во все времена. Они мешали жить другим, возмущая спокойствие, натравливая граждан друг на друга, поднимая восстания и войны, в которых бессмысленной смертью гибли миллионы. Я искренне рад и горд за наших людей, которые не позволили себя обмануть, не позволили посеять в обществе страх и панику, разглядев истинное положение вещей.
— Одним из главных аргументов группы «Надежда» было то, что «сумерки» растут. Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
— Только одно. Этот так называемый аргумент рассчитан, видимо, на детей, но никак не на взрослых образованных людей, знакомых с историей и географией. Или они считают, что никто из нас не помнит о том, как в течение миллионов лет на земле менялся климат и двигались материки? Каждый из нас переодевается по нескольку раз на день, почему же мы хотим отказать в этом праве своей планете?
Я не смог сдержать улыбку, представив, как в течение нескольких лет хожу в одном и том же костюме, не снимая.
— Да, наверно, вы правы... Однако, почему «мы»? Как честный журналист, я обязан защитить своих читателей от подозрений в несправедливом отношении к нашему общему дому...
— О, простите меня, — мой собеседник неловко улыбнулся. — Безусловно, это так, и я ни в коем случае не хотел обидеть никого из читателей. Просто подобные заявления меня крайне возмущают. Мы считаем себя царями природы, хотя на самом деле это она над нами царит.
— Справедливо, справедливо... В завершение нашей беседы, хотели бы вы сказать что-то ещё тем, кто будет читать это интервью?
— И не только им. Я бы хотел обратиться ко всему человечеству. И сделаю это, как ни странно, словами той самой группы. Человечество выживет, и всё зависит он нас, от нашей смелости смотреть правде в глаза и мудрости видеть эту правду. Наше будущее в надёжных руках, я вижу это.
— Спасибо.
— Вам также спасибо».
Чем дальше Тира читала, тем больше в ней вскипало возмущение. «Это ещё вопрос, что именно называть провокацией», — процедила она сквозь зубы. И у него ещё хватило наглости вспомнить о словах «Надежды»! Ему не приходилось умирать в этих «сумерках», не приходилось чувствовать эту боль и этот ужас... Она закрыла интервью и перешла к следующей сслыке. Потом к следующей. И к последней. Везде твердили наперебой о том, что это «ложь», «провокация», «инсинуация» и так далее. Люди, опасные для общества... Преступники...
Им так никто и не поверил... И вот теперь они передали свои знания ей. А что ей с ними делать? Что она может? Она прожила за эту ночь пять жизней, разных, неповторимых, так страшно оборвавшихся в борьбе за одну цель... Она была каждым из членов группы: Якирой, Дэдриком, Премитасом, Антренной, Кауртой... Тирин взгляд упал на валяющийся на полу цилиндр. Цилиндр, а не консервная банка. Цилиндр, плотный энергетический сгусток, пять кубов членов группы «Надежда», оставивших себя без всякой защиты перед палачом ради того, чтобы спустя несколько десятков лет девочка нашла его и поверила им, и, воспользовавшись их знаниями, помогла планете и людям выжить... Но что она может сделать? К кому обратиться?
И тут вдруг Тира вспомнила об отце-призраке. Значит, это и есть та самая рана... и то, о чём она всегда знала... Он-таки рассказал ей то, что хотел.
Борясь с начинающей её бить крупной дрожью, Тира выключила компьютер, встала и направилась в ванну. Расплескав вокруг себя воду, умываясь, она оделась, с трудом попадая руками в рукава и пуговицами в петельки. Потом растерянно оглянулась по сторонам и, вместо того, чтобы взять сумку с книгами, подняла с пола дрожащей рукой цилиндр, вздрогнув при прикосновении. Только сейчас она заметила, что его стенки за эту ночь ещё больше истончились и стали светиться сильнее.
Сжимая цилиндр в руке, она бежала по улице, без шапки, в полурасстёгнутом пальто... Не заворачивая в раздевалку, как была, девочка поднялась по лестнице на третий этаж, почти пробежала по корридору и открыла дверь кабинета.
— ...формула ускорения, — услышала она знакомый голос, сопровождаемый стуком мела по доске.
Девочка перешагнула через порог и остановилась. Миррет замолчал и оглянулся. Все в классе тоже оглянулись. Оглянулся и учитель. Наверно, у неё был действительно ужасный вид, потому что Миррет в ту же секунду отложил мел и направился прямо к ней. Кроме его торопливых шагов, упавшую тишину не нарушало ничто.
— Тира, что случилось? — спросил парень, беря её за плечи.
Тира смотрела на него стеклянными глазами, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Я сейчас...
Он подошёл к Камиту Ватановичу и о чём-то шёпотом попросил. Учитель кивнул. Миррет вернулся к Тире и вывел её в коридор.
— Ты в таком виде шла по улице? — спросил он. Девочка дёрнула головой. Миррет критически её осмотрел, расстегнул верхние две пуговицы, которые были застёгнуты, и вынул Тиру из пальто. Потом отвёл её к окну, положил пальто на подоконник, достал у себя из кармана расчёску и принялся аккуратно расчёсывать её спутанные волосы. Несколько секунд Тира продолжала неподвижно стоять, точно замороженная, а потом шагнула к нему и, всхлипнув, уткнулась ему в грудь. Миррет молча её обнял, поглаживая по голове.
— Ты мне расскажешь, что случилось? — спросил парень спустя какое-то время.
Тира подняла на него заплаканные глаза.
— Я... Миррет, я видела... — проговорила она. — Я знаю, как они все умерли... Я была ими, каждым из них... Якирой, Кауртой, Премитасом, Дэдриком, Антренной...
— Группа «Надежда»? — переспросил парень.
Тира ткнула ему в грудь руку с цилиндром.
— Это не консервная банка! — взвизгнула она. Голос её срывался на истерический крик. — Это их кубы! Я умирала в «сумерках» вместе с ними!!!
Миррет снова прижал её к себе.
— Тира, ты мне всё расскажешь через десять минут, ладно? Сейчас закончится урок, и все разойдутся по домам.
Тира слабо кивнула.
Прозвенел звонок. Начали открываться двери кабинетов. Продолжая обнимать девочку одной рукой за плечо, Миррет в другую взял её пальто и повёл Тиру к кабинету физики, откуда уже выходили с любопытством глазеющие на неё ученики, к счастью, не из её класса. Миррет завёл её внутрь.
— Потом закроешь кабинет и сдашь ключ, — сказал, одеваясь, Камит Ватанович. — Ключ на столе.
Миррет машинально кивнул. Он положил Тирино пальто на парту, усадил её на стул и сам сел рядом. Хлопнула, закрываясь, дверь за преподавателем.
— Что? — спросил Миррет негромко. — Что произошло?
— Миррет, ты когда-нибудь умирал? — спросила девочка, заглядывая ему в глаза.
— Нет, — честно сказал парень.
— А я умирала, — её голос снова задрожал. — Сегодня ночью. Пять раз подряд. Это был не сон. Это правда. Ты знаешь, что это такое?
— Тира, я не совсем понимаю, — признался Миррет. — Что произошло этой ночью? Как ты могла умереть пять раз подряд?
Тира помолчала.
— Помнишь, я говорила тебе про «сумерки»? — произнесла, наконец, девочка. — О том, что они злые и убьют нас? (Миррет кивнул) Теперь я знаю, как это будет.
— Как? — автоматически спросил Миррет.
— Вам ведь рассказывали в школе про группу «Надежда»? — вместо ответа поинтересовалась Тира.
— Да.
— Расскажи, — попросила она.
— Ты хочешь знать, что нам говорили о них или что было на самом деле? — уточнил парень.
— А ты знаешь, что было на самом деле?
— Нет. Но я так понимаю, об этом знаешь ты.
Тира глубоко вздохнула. Любой другой не поверил бы её словам. А он слушает её невероятные истории так, будто сам по сто раз на день наблюдает подобные вещи. Почему?
— Почему ты мне веришь, Миррет? — спросила она.
— Потому что ты говоришь правду, — ляпнул он, сбитый с толку. Он усилием воли отогнал от себя то странное чувство, что эта девочка знает что-то, что неведомо больше никому: как бы там ни было, она ребёнок, и ей, как и раньше, нужна его помощь. — Я не знаю, — серьёзно сказал он.
— Миррет, почему ты перестал мне писать? — устало произнеста Тира. Он не ответил, только посмотрел вниз, в пол. — Ты знаешь, что было потом?
— Да, я читал все твои письма, — глухо проговорил парень.
— А ты знаешь, что я чувствовала, когда ты не отвечал мне, а я ждала?
— Что я тебя бросил, — бесцветно ответил Миррет.
— Почему? — Тира настойчиво пыталась заглянуть в его глаза. — Почему ты позволил мне так думать?
Миррет помолчал, пытаясь избежать взгляда этих коричневых глаз, но поняв, что это ему не удастся, нехотя произнёс:
— Я не могу тебе сейчас ответить, Тира. Потом, хорошо?
«Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь!» — вспомнила она.
— Ты прекратил общаться со мной, чтобы не рассказывать о том, что что-то случилось? — это был вопрос только на половину. Краска схлынула с лица её собеседника. Тира заметила, что на мгновение он закусил губу.
— Тира, я прошу тебя, — ровно, даже, пожалуй, слишком ровно, проговорил Миррет. — Не сейчас. Позже я тебе всё расскажу.
Она глубоко вздохнула и опустила взгляд на цилиндр в своих руках.
— Ты думаешь, я всё это время носила её с собой в школу в сумке? — спросила Тира.
— Я не знаю... А что?
— Я её спрятала, — сказала девочка. — Ты больше не писал мне, мой куб изменили с воздушного на алмазный. Я разуверилась во всём, Миррет. Никто, никто не понимал меня, все считали, что всё идёт замечательно, мама с папой были рады тому, что у меня сильный куб — и какая разница, как он называется? Если бы только ты мне хоть что-нибудь ответил...
Миррет открыл было рот... «Не мучай меня!» — хотелось крикнуть ему, но он сдержался и только снова прикусил губу.
— Я подумала: зачем мне нужно это всё, если больше никому не нужно? Может, это действительно правильно? И не важен мой куб, не важны «сумерки», пусть они нас и убивают — пускай убивают... Если никто не хочет об этом задумываться — значит, так правильно? И уж тем более, зачем мне эта старая банка...
Не встречая возражений и вообще каких-либо ответных слов со стороны Миррета, Тира продолжала говорить, точно не замечая, как он всё сильнее кусает губы.
— Я хотела выбросить её, но что-то меня удержало, теперь я знаю, что... Я её просто спрятала, дома, в кладовке, завалила тряпками и не доставала несколько лет и вот только недавно нашла.
Я забыла о ней, просто вдруг решила перебрать в кладовке вещи. Но меня преследовало чувство, будто я там что-то искала. А потом я наткнулась на банку. И поняла, что искала её. Как будто она сама просила меня её найти... А сегодня ночью я проснулась и увидела, как светятся её стенки. Я взяла её в руки, и...
Тира вздохнула.
— Сначала я была Якирой. Потом Дэдриком. Потом — Премитасом. Потом Антренной. Потом Кауртой... Я проживала их жизни, понимаешь? Я чувствовала то, что чувствовали они. Они оставили после себя этот цилиндр, чтобы тот, кто его найдёт, смог закончить то, что не закончили они. Но, Миррет, что я могу сделать? Если им никто не поверил тогда, то кто поверит мне сейчас?
— Они передали тебе какие-то знания? — спросил Миррет.
— Да. Я ведь вместе с ними исследовала «сумерки». Миррет, это ужасно, это страшно! Знаешь, как они умерли? «Сумерки» съели их. Ты вдыхаешь эту густую массу, и тебя точно разрывает на куски! А Премитас и Якира — они были муж и жена. И я… То есть он… Он перед этим сказал мне… ей, что любит… Знаешь, как там было страшно?
Миррет положил на её руку свою.
— Миррет, неужели они зря умерли? И мы все умрём точно так же? Я не хочу...
Парень протянул руку и поглядил её по голове.
— Не умрём. Ты расскажешь мне всё, что узнала о «сумерках»?
Девочка кивнула.
 
Зимой темнеет рано. Даже если бы не «сумерки», всё равно уже было бы темно. А как же, восемь вечера... Миррет и Тира вышли из здания школы.
— Я подумаю, что мы можем сделать, — пообещал ей парень. — Мы обязательно что-нибудь придумаем...
Тира посмотрела на чернеющий под ногами снег.
— Всё-таки, почему ты мне не писал? — спросила девочка тихо и подняла голову.
Скрип снега под ногами замер, Миррет остановился. На первом этаже школы жёлтым светом светилось окно у дежурной.
— Я тебе говорил, меня забрали в армию, — проговорил Миррет.
Тира вопросительно посмотрела на него, и он договорил:
— На картошку.
Несколько секунд девочка молчала, пытаясь сообразить, что он имеет в виду, и, наконец, произнесла:
— На какую картошку?
Миррет снова неспеша двинулся вперёд.
— Ты же знаешь, какой у меня куб, — негромко пояснил он. — Куда меня с ним девать? Не в десантники же, — он горько усмехнулся. — Куда ни кинь, везде экстремальные условия, а мне в такие нельзя. Вот и сделали для меня исключение, отправили на картошку на два года...
Ему просто стыдно было это признать, стыдно было тогда, стыдно и сейчас...
— Ты зря это сделал, — сказала Тира.
Миррет промолчал. Может быть, она и права. Даже наверняка права. Но тогда ему хотелось спрятаться даже от самого себя.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

10
ПРАКТИКА ПО КУБУ


 
Тира проснулась от того, что кто-то мягко, но настойчиво тормошил её за плечо. Разлепив непослушные веки, девочка увидела прямо перед своим носом расплывчатые очертания бледной руки, сжимающей какой-то прямоугольный коричневый предмет. Сфокусировав взгляд, она поняла, что это Альма принесла ей назад тетрадь с её записями о «сумерках».
— Что он сказал? — заплетающимся языком проговорила Тира, тяжело приподнимаясь на локтях.
— Что там ещё не всё, — ответила подруга.
— Я больше не помню, — выдохнула девочка, прогоняя от себя сон. — Ну, не помню...
Альма села рядом на кровать.
— Миррет говорит, что они обязательно должны были ещё что-то найти где-то вот здесь, — она раскрыла тетрадь там, где держала заложенным палец и ткнула в какой-то расчёт. — Иначе бы они не могли двигаться дальше. И мы не сможем.
— Я очень плохо помню этот момент, — сказала Тира. — Этот расчёт делала Каурта, а её воспоминания почти все стёрты, наверно, её куб в этом цилиндре был с краю... А больше никто его не считал... Я не смогу восстановить...
— Совсем-совсем? — тихо спросила Альма.
— Нет, это всё... — вздохнула Тира. Сон, наконец, прошёл, и голос звучал уверенно и глухо. — Это точно всё. Я больше ничего не могу сделать.
— Как же быть?
Тира откинулась на подушку и зло процедила в потолок:
— Помирать.
Альма промолчала.
— Чёрт, почему я? — вспылила Тира. — Почему всегда я? Почему все люди живут нормально, спокойно, а я вечно вляпаюсь во что-нибудь? Я хочу жить, как все люди!
— Тирачка, ну, ты же всё равно не сможешь, как все люди, — возразила Альма. — Ну, зачем тебе?
— Я уже давно не смогла... Но я устала! Для меня слишком тяжела эта ответственность... За всех... За всё... Я не потяну... Ну, что я могу сделать в свои тринадцать лет? А больше никто ничего слушать не захочет...
— Глупости, ты не одна. От меня, конечно, проку мало... Но у тебя есть Миррет. И потом, можно найти ещё людей. Не все же отказываются видеть правду...
— Практически все. —поставила точку Тира. — Я знаю это по их опыту. Который недавно стал моим.
Вздохнув, Тира встала с постели и принялась надевать школьную форму.
— Пойдёшь на куб? — спросила её Альма.
— Да, — ответила подруга, — дело у меня с ним швах, прямо скажем... Гулять никак нельзя, вечером отосплюсь, — произнося это, девочка одновременно безуспешно пыталась попасть в рукав своего жакета. Альма подошла и перевернула жакет в правильное положение. Тира угукнула в знак благодарности, наконец, сумев его надеть.
Девочки вышли из дома. Продолжая пребывать в полупьяном состоянии после двух практически бессонных ночей, Тира брела по знакомой дороге в сопровождении подруги, крепко держа её руку. Подходя к школе, они увидели Викура Викуровича. У Альмы мелькнула мысль о том, что теперь учитель догадается, что кто-то из них или обе не были на занятиях. Она забеспокоилась о Тире. Тира же ничего не подумала, сейчас ей было абсолютно всё равно. Даже появись в этот момент перед ней доисторическое животное, она едва ли обратила бы на него внимание. Разве что на «сумерки», но те сейчас молчали. К счастью.
Перед школой проходила маленькая узкая дорога, обычно лишённая всякого движения. Кто знает, из-за какого поворота выскочил на неё автомобиль в тот момент, когда подруги неспеша переходили проезжую часть. Альма хотела отскочить в сторону, но Тира машинально и, по всей видимости, абсолютно не отдавая себе в своих действиях отчёта, крепко прижала подругу к себе (и откуда взялись силы?) и закрыла глаза. Засветились золотые пучки... Альма успела только вскрикнуть.
 
Нет, ну что за деспотизм? Теперь ещё и по лицу лупят... Оставят её когда-нибудь в покое или нет? Голова кружится. Что они от неё хотят? Глаза придётся открыть.
Медленно рассеивается чёрная пелена. Силуэты принимают знакомые очертания. Ага, кажется, медпункт. Вот знакомая тётенька в белом халате. А рядом преподаватель по кубу собственной персоной. И Альма тут же. Хорошо вам... От меня-то чего хотите?.. Глаза закрываются сами собой.
— Истощение, — донёсся до Тиры голос медсестры. Стала возвращаться способность мыслить. Она в школе, шла на урок. С Альмой. Их чуть не сбила машина. Как тогда, в детстве. Она защитила их обеих своим кубом. А теперь истощение. А чего они хотели?
— Я бы удивилась, — промямлила девочка, скорее, самой себе, поворачиваясь на бок с намерением потом встать.
— Лежи, лежи, — остановила медсестра. — Тебя надо в больницу.
— Не надо меня в больницу, — уже гораздо внятней ответила Тира. — Воздушный куб быстро восстанавливается.
— Тира, — не удержалась Альма, — ты права была! У тебя действительно воздушный куб! Викур Викурович говорит, что ты его, видимо, уже давно научилась активизировать, просто этого не было видно, потому что он — воздух! А сейчас он сам наблюдал, как машина прошла сквозь нас.
— Я знаю, — машинально ответила Тира и вдруг замерла. Перепутанные мысли наконец-то пришли в порядок, а с ними явилось и понимание происходящего. — Стоп. Значит, у меня всё-таки воздушный куб и я его умею активизировать? Значит, меня не выгонят с практики... — она взялась руками за голову. — О, Господи... Какой у меня в голове бардак...
Она ещё некоторое время посидела, пока обратилась к преподавателю:
— Викур Викурович, меня снова на комиссию?
— Снова, — улыбнулся он. — На этот раз, думаю, окончательно. Да... — протянул мужчина задумчиво, — а ведь папа прав был...
От больницы отвертеться не удалось. Приехал врач и не слушая никаких возражений увёз — и правильно, как заметила Альма. Дело ограничилось обследованием и справкой-освобождением на два дня — нынешний и завтрашний, который Тира добросовестно использовала для восстановления сил, а говоря попросту, проспала.
Вечером, как всегда, зашла Альма. Принесла домашнее задание. И нисколько не удивилась, застав подругу за просмотром тетради, в которой та вела записи о «сумерках».
— Я надеюсь, у тебя не весь день прошёл так плодотворно? — поинтересовалась девочка.
— Я только проснулась, — улыбнулась в ответ Тира.
— А... Ну, вот и ладушки, — Альма взяла тетрадь и заглянула в формулы. — Говоришь, это всё? — спросила она.
— Всё, всё...
— Ну, всё так всё. Оставь как есть. Это лучше, чем ничего. Я разговаривала с Мирретом. Он согласился со мной в том, что если есть на земле ты такая, то должны быть ещё такие же, как ты. Их надо поискать.
— Да? И как? — заинтересовалась Тира.
— Ну, например, через интернет. Поискать в новостях какие-нибудь странные случаи... Попытаться связаться с этими людьми. Радио, телевизор послушать. Ну, как?
Тира подумала. В общем-то... Почему бы не попробовать? Может, они прислушаются и даже кто-то что-то подскажет?
— Ну, давай, — согласилась она.
— Ну, вот и хорошо. А сейчас откладывай тетрадь с «сумерками» и садись за уроки: тебе давно пора вернуть свою жизнь в нормальное русло. И завтра, между прочим, контрольная.
Через несколько недель Тира получила очередную справку. Теперь уже о том, что у неё куб воздушный и что этот куб самый сильный в градации. Справку комиссия, не особо церемонясь, принесла прямо на практике по тому самому кубу, и, отдавая её Тире, врач посетовал:
— Держи. Ох, и много теперь будет волокиты: это ж всю систему менять... Вот жила бы ты в каком-нибудь Новозеландском племени на острове без водопровода и электричества...
— А что? — спросила девочка. Было совершенно непонятно, при чём тут племя.
— Да что. Никто не узнал бы о тебе, и все дела. Проще было бы, вот что.
— А... — разочарованно протянула Тира, пряча справку. Ну, не виновата же она, в самом деле, что родилась такой.
Несколько пар глаз в полном молчании проводили врача до двери. Когда та закрылась, Тира поймала на себе Фелинын взгляд. «Снова ты первая, — читалось в нём. — Только не мни о себе слишком много, договорились?» Тира вздохнула и уставилась в тетрадь. Как будто это её вина, что Фелина вечно что-нибудь отчебучит. Наверно, ей тоже очень хотелось бы, чтобы о Тире никогда никто не узнал. Ещё и этот бестактный врач...
Вообще, она уже несколько дней пребывала в совершенно подавленном настроении. Время уходило, а найти никого так и не получалось. Даже намёков никаких не было. Она несколько раз ещё пыталась вспомнить, что нужно дописать в расчётах, но что толку вспоминать то, чего никогда не знал? Тире вообще казалось, что эти воспоминания были стёрты ещё тогда, когда цилиндр, брошенный «Надеждой», пролетал в «сумерках».
— А какой куб у этого врача? — спросила она вдруг Викура Викуровича прямо с места. Преподаватель прервал объяснения и посмотрел на ученицу.
— У врача? — спросил он удивлённо. — Кажется, корундовый или топазный... А что?
— А почему он упомянул о Новозеландском племени?
Викур Викурович махнул рукой.
— Да ерунда. Просто был слух, — так, непроверенные данные вроде легенды, — что там когда-то родились сиамские близнецы с одним телом, двумя головами, четырьмя руками и четырьмя ногами, и при этом разнополые. Которые каким-то образом в возрасте не помню скольки лет разъединились. Вот, ходят такие слухи, которые проверить нельзя из-за недостатка информации. Ничего не сохранилось об этих близнецах, никто не потрудился сообщить об этом случае да и вообще неизвестно, было ли такое на самом деле. И никто не знает, где они сейчас.
— А как их зовут? — спросила Тира.
— Я не помню. То ли Вейнара и Киран, то ли как-то так... — он вглянул на часы. — О, да мы заговорились... Так, продолжаем. Все перерисовали таблицу?
Прозвенел звонок. Собрав сумки, ученики разошлись каждый к себе: «В»-класс отправился домой, «Б» — на последний урок, иностранный, а ученикам «А»-класса предстояли ещё две алгебры. В коридоре Тира встретила Альму.
— Мне дали справку, — сообщила она подруге. — Фелина так на меня смотрела, как будто готова была съесть.
— Тебе её опять принесли во время урока?
— Ага. Да ещё и прокомментировали, что теперь всю шкалу менять придётся и лучше бы я родилась в Новой Зеландии, где обо мне бы никто не знал, — она хмыкнула. — Особенно Фелина, я так полагаю.
— Забей, — посоветовала Альма. — Просто подними руку повыше (она продемонстрировала) и опусти.
— Между прочим, Новая Зеландия оказалась довольно интересным фруктом, — продолжила Тира. — Там, оказывается, где-то есть такие интересные близнецы...
— Что, делишься впечатлениями о том, как тебе справку давали? — послышался голос сзади. — О том, что из-за тебя, любимой, будут менять всю систему, уже рассказала?
— А как же, — съязвила Тира, — во всех подробностях и с цитатами. Альма была в восторге.
— Ну, я не сомневалась. Ты же у нас звезда. Куда нам, смертным, до тебя. И всё-то тебе удаётся, и везде-то ты лучше всех, и всё-то тебе прощают. Даже машины сквозь тебя ездят, как же.
— Ты чем-то недовольна?
— Да, недовольна. Мне надоел твой выпендрёж! Какого ты прицепилась к Викуру со своей Новой Зеландией? Думаешь, там могут найтись такие же, как ты, придурки?
— Ага, именно. Хочу организовать клуб сумасшедших.
— Не сомневаюсь, что тебе там будет самое место. Все люди как люди, одна она не от мира сего, вечно что-нибудь «эдакое» выкопает. Другим бы её проблемы.
— Другим? — поинтересовалась Тира. — Это кому же?
— Да вот хотя бы твоей Альме! Девчонке жить осталось всего ничего, а она её всякой мутью о близнецах грузит.
Тира взбесилась. Побледнев, она заступила Фелине дорогу.
— Ты Альму мою не трожь, — прошипела она. — А если мои проблемы нужны тебе, так я хочу сначала спросить: ты хочешь все мои проблемы или только эту? А то как бы тебе не удавиться под их тяжестью.
— Тира, идём, — потянула её Альма за рукав. — Идём, оставь её в покое.
Медленно выдохнув, Тира последовала за Альмой.
— Ишь ты, какая грозная, — донеслось сзади бурчание.
— Не обращай внимания, — сказала Тире Альма. — Кстати, ты хотела мне что-то сказать. Про близнецов.
— Да... — Тира попыталась привести в порядок мысли. Возмущение её ещё не оставило. Фелина воображает, что ей жизнь всё преподносит на блюдечке с голубой каёмочкой? Интересно, как бы она запела, если бы довелось познакомиться поближе с её проблемами? — Так вот, эти близнецы вроде бы родились сиамскими, хоть и разнополые, а потом каким-то чудесным образом, когда подросли, разделились. Сами, без операций. Так говорят, но никаких доказательств нет. И о них сейчас никто ничего не знает.
— Думаешь, это они? — спросила Альма.
— Не знаю, но... такой случай... Отыскать бы их. Викур Викурович имена назвал, правда, он не уверен, что помнит их точно, но я поищу.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

11
БЛИЗНЕЦЫ


 
Тира дочитывала красивую легенду. Да, легенду — и не более того, ибо из этого текста ничего нельзя было на самом деле узнать о близнецах. Люди, превратившиеся в сказку. Но ведь и сказки не на пустом месте создаются, значит, где-то должны быть эти двое, должны. Немного подумав, Тира открыла поиск людей. Ни Вейнары, ни Кирана, проживающих в Новой Зелендии, там не нашлось. Тогда Тира набрала в строке поиска «Вейнара Киран». Ничего. На «Киран Вейнара» тоже. Девочка откинулась на спинку стула и стала вглядываться в буквы. И медленно, точно в полусне, набрала слова «Вейран Кинара». Подумав несколько секунд, машина выдала ответ: «Вейран Кинара, Новая Зеландия, web-дизайнер, vey-ky@yahoo.com». Теперь дело было за малым — написать письмо.
И снова Тира глубоко задумалась. Какое-то шестое чувство удерживало её от того, чтобы написать в письме всё прямо, как есть. Детский опыт нашёптывал о том, что смотреть под ноги нужно и тогда, когда спотыкаться, казалось бы, не обо что. Пусть даже сейчас её куб признан воздушным официально и она, казалось бы, ничем не рискует, просто написав, что хотела бы найти таких же, как она сама, Тира предпочла составить далёкое от темы письмо и положиться на интуицию адресата. Если она не ошиблась, если Вейран Кинара — это действительно те люди, которых она ищет, они должны догадаться об истинной причине письма.
Ответ пришёл на другой день. «Извините, мэм, — говорилось в нём, — но сейчас я не могу ответить на ваш запрос. Моя собака очень больна: задыхается. Не подождёте ли несколько дней, пока сменится направление ветра, тогда ей станет лучше и я смогу уделить вам время. Искренне ваш, Вейран Кинара».
Тира несколько раз перечитала послание. «Пока сменится направление ветра...» Она чувствовала, как где-то глубоко, в груди, зарождается маленький вихрь... Да, она нашла их, это они, они! Это они и через несколько дней они дадут о себе знать! Когда сменится направление ветра... Тира бросила взгляд на комнатный градусник. Эх, какая жалость, что в доме нет барометра!
 
Вот уже несколько дней, как весна не была похожа на весну. Целыми днями лил дождь, к тому же, видимо, не совсем здорового состава, потому что состояние Альмы ухудшилось, хоть приступов и не было. Таким образом, первое обещание близнецов, относительно смены погоды, оправдалось. Теперь дело было за вторым. «Интересно, — ломала голову Тира, — какое вообще имеет сюда отношение смена ветра?» Ей вспомнились рассказы о Мэри Поппинс, которые ей читали в детстве родители на ночь. Она прилетала с помощью ветра и тоже ждала смены направления...
— Ну, собственно, почти так оно и есть, — послышался голос.
Тира обернулась и буквально подпрыгнула на стуле: не более чем в полутора метрах от неё стояли мальчик и девочка примерно её возраста. Мальчик не без любопытства оглядывал окружающую обстановку, его сестра в чём-то копошилась сзади него. Тира потеряла дар речи и только молча переводила взгляд то на одного, то на другого.
— Ты перепутал полы у свитеров, — недовольно пробурчала девочка за спиной брата. — Говорила я тебе... Давай теперь меняться.
Мальчик повернулся назад на требование сестры, намереваясь расмотреть получше, что именно там произошло, они повернулись к Тире боком, и девочка увидела... Она встречала в энциклопедиях и фотографии сиамских близнецов, и сросшихся животных... Но чтобы срослись спинкой и передом два свитера... И её гостей это, похоже, нисколько не смущало. Они сосредоточенно обменялись двухсекундными взглядами, и то, что произошло потом, заставило хозяйку завопить так, что будь дома кто-нибудь из соседей, они наверняка бы сбежались. Прямо на её глазах стали растворяться сросшиеся куски свитера, а потом и ткани тел, превращаясь в однородную массу. Когда всё вернулось на места и они окончательно разъединились, девочка, одёрнув одежду отошла от брата. На лице её читалось раздражение.
— Дурак ты, Киран, — выругалась она. — Вошли бы в двери, по человечески — так нет... А это ты сейчас к чему устроил?
— Ну, перепутал я почку, что теперь? — возмутился брат.
— А с моей пожить пару часов ты не мог, да? Тебе нужно было обязательно здесь и сейчас это продемонстрировать?
Киран вздохнул.
— Ладно... — он посмотрел на Тиру. — Извини, я забыл, что ты не в курсе. Просто для нас это обычное дело.
Тира неуверенно кивнула головой, изо всех сил пытаясь побыстрее прийти в себя. Умом она уже всё поняла, и теперь ей мешали вести беседу только остатки эмоций.
— Давайте выпьем чаю? — предложила Тира, надеясь за время приготовления умерить своё волнение.
Все трое прошли на кухню.
— Ну, собственно, примерно так, как ты сейчас видела, мы с братом и разделились лет пять назад, — рассказывала Вейнара, согревая о чашку ладони. — Мы рано научились этим управлять. Для нас это было естественно, и мы не сразу поняли, что окружающих так пугает. А когда поняли, решили, что лучше исчезнуть. — Вейнара помолчала, сделав глоток. — Так что ты хотела?
Тира глубоко вздохнула. «А вдруг не поймут?» — мелькнула паническая мысль. Но ведь если не они, то кто? Больше обращаться не к кому… В конце концов, они такие же… Такие же, как она.
— Я хотела поговорить о «сумерках», — прознесла девочка.
— Они растут, — заявил Киран, откусывая большой кусок бутерброда с вареньем. Сестра укоризненно посмотрела на него: «Вот так увидишь и подумаешь, что лет сто тебя не кормили». Киран проигнорировал этот многозначительный взгляд и продолжил с набитым ртом: — В геометрической прогрессии. Так что скоро нам крышка. — Он проиллюстрировал свои слова громкин хлопком в ладоши и ударом по столу, отчего часть его бутерброда рассыпалась в крошки.
— Да сколько ж можно! — в сердцах воскликнула Вейнара. — Ты когда-нибудь научишься вести себя за столом или нет?! Ты в гостях или в хлеву? Убери за собой сейчас же!
— Слышишь, Мальвина, — закричал в ответ брат, — ты достала своими нравоучениями! Поищи себе Пьеро, а?
Тире захотелось залезть под стол. Или ещё куда-нибудь. Только бы не присутствовать при разрогающейся семейной сцене. Смущённо пробормотав что-то вроде «ничего страшного», она взяла тряпку и вытерла со стола крошки. Брат и сестра сердито молчали. «Хорошо, что они поменялись почками ду этого инцидента» — опасливо подумала хозяйка. Допивали чай в полной тишине.
Вернувшись в комнату, Тира показала близнецам свою тетрадь с записями о «сумерках» и коротко рассказала о цилиндре.
— Ничего себе жизненный опыт! — присвистнул Киран. — И этого недостаточно?
— Я же говорю, они не закончили свои исследования…
— Я думаю, мы должны попорбовать, — сказала Вейнара и вопросительно посмотрела на брата. Что он ответит?
— Дорогая моя сестрёнка! — шутливо продекламировал брат. — Ты же знаешь, что я согласен с тобой во всём, кроме того, что касается моего поведения!
— Хватит паясничать… — нетерпеливо хмыкнула девочка.
— Правда-правда! Ты разве не замечала?
— Отстань, Киран. Всё бы тебе шутки шутить. Я серьёзно, а он…
— Ну, и я серьёзно, — пробормотал Киран себе под нос. И уже совсем тихо добавил: — Зануда.
Вейнара продолжала мысль:
— Так вот, пробовать — это хорошо, но ведь чем больше нас будет, тем лучше, так? Ты ведь нас для этого и звала?
Тира кивнула.
— А что?
— В общем, мы пока с Кираном летели, почувствовали, что где-то тут есть ещё один человек такой же, как мы. Думаю, нам надо его найти тоже. Ты поможешь нам? Просто для поиска нужно много энергии. Мы расскажем тебе, что делать.
Они стали в круг спиной друг к другу и взялись за руки.
 
Крупные тёмно-русые кудри обрамляли миловидное женское лицо, развеваясь на верту. Миловидное — но не нежное. Когда она
смотрела в глаза, от её взгляда невольно передёргивало. Но стоило ей отвести взгляд в сторону, а на губах дрогнуть лёгкой улыбке, как женщина тут же словно превращалась в облако.
— Лей… — молния синих глаз пронзила говорящего.
— Лей… — в шёпоте слышится мольба.
В ответ жёсткие безжалостные слова: смесь ненависти, презрения, злости, возможно, и страха. Но отвести от неё взгляд хоть на минуту нет сил. Нельзя, просто нельзя на неё не смотреть, нельзя не смотреть на ту, ради которой он только и ходит по этой земле, даже если он ей ненавистен. И он в который раз шепчет слова:

Я всё прощу: обиды и измены —
Только б увидеть свет твоих ланит.
 
Я всё отдам…



 
— Ветер! — прерывает она его, и мужчина, несмотря на резкость услышанных слов, невольно расплывается в улыбке: она назвала его по-имени…
— Ветер! — более настойчивое. Сон растворился в чёрной пелене. Мужчина не шелохнулся. Снова пришли делать укол или поить таблетками, ему было всё равно, чего от него хотят.
— Ветер, — до его плеча дотронулись, — проснись, пожалуйста…
Уставший, затуманный разум всё же отметил тот факт, что к нему так никто не обращался… нет, он не помнил, сколько лет. Впрочем, это не важно. Всё это было не в этой жизни, в другой, давно, когда он и Ветром ещё не был, когда его звали… Впрочем, не важно… Когда он ещё не знал её…
Он тяжело разлепил глаза.
— Кто?.. — пробормотал мужчина. Чьи-то незнакомые лица…
— Ты нужен нам. Вставай.
— Я не хочу… Оставьте меня в покое… Я ничего не хочу… Я устал…
Веки закрывались сами собой. Он слышал, как незнакомцы окружили его кровать: двое стали по бокам у изголовья и один в ногах. В следующую секунду мужчина почувствовал, как сковывающая его тяжесть начала растворяться, точно спадала с мыслей чёрная занавесь, прояснялся разум, перед глазами засверкали золотые искорки. Мужчина резко открыл глаза и сел — он вспомнил всё.
— Кто вы? — спросил Ветер, оглядывая гостей.
— Тира.
— Вейнара.
— Киран, — назвались присутствующие.
— Как же вас ко мне пустили? — он оглядывался по сторонам в поисках сопровождающей медсестры или кого-нибудь ещё, но кроме спящих без задних ног после принятия лекарств соседей, в палате никого не было.
— Мы сами прошли, и об этом никто не знает. У нас тоже воздушные кубы.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ФИНАЛЬНАЯ СТАДИЯ
 
1
«Я ВЕТЕР, НО МОЙ ВЕТЕР В ГОЛОВЕ…»


 
Они стояли перед кроватью спящего мужчины. Хотя «спящего» — пожалуй, не совсем подходящее слово. Так говорят о людях, которые присутствуют в этом мире, хоть и не участвуют в происходящем вокруг них. А он… Нет, это вряд ли можно было назвать просто сном. Он не восстанавливал силы, он просто был не здесь, и то, что его тело находилось на кровати, еле заметно приподнимаясь и опадая под одеялом, представлялось лишь случайным совпадением. Сколько ему лет, на вид было невозможно определить. В пределах от 30 до 60, он выглядел просто ужасно. Не то, чтобы грязный или заросший бородой до самых пят, нет, очевидно, некоторые правила личной гигиены он всё-таки выполнял, хотя и не исключено, что под чутким руководством медперсонала, но на его лице была печать безразличия ко всему и всем, его уже ничто не волновало в этом мире, он целиком и полностью был погружён в свои грёзы.
Гости не решились сразу его разбудить. «Да и проснётся ли?» — с сомнением подумала Тира. Пока Вейнара и Киран осматривались в палате, Тира заглянула внутрь лишённой дверец тумбочки. Там было не так уж много вещей: надколотая глубокая тарелка, алюминиевая ложка, стакан, зубная щётка, бритвенный прибор, сломанный карандаш, ручка без пасты, ворох старых газет. «Интересно, что писали в те времена?» — мелькнуло у девочки, когда она вынула их. На пол высыпалось несколько жёлтых тетрадных листов в клетку. Стихи… Сколько же им лет? Десять? Двадцать? Или больше? Их писал он, Ветер? Вот самое первое, если верить дате… Тира отложила газеты в сторону.

***
Лислейла-Лей... Звук имени манит,
Точно магнит. Как песнь морской сирены.
Я всё прощу: обиды и измены —
Только б увидеть свет твоих ланит.
 
Я всё отдам: и счастье, и покой
Для одного-единственного взгляда,
Отдам и жизнь... Мне ничего не надо,
Только б опять услышать голос твой.
 
Только бы мочь шептать слова любви,
Как в тишине листвою шепчет ветер.
Отдать тебе, единственной на свете,
Всего себя — ты только позови.
 
Взлететь с тобой, как вихрь, под облака,
Чтобы рукой до смерча дотянуться.
Застыть на миг и, закружась, проснуться,
Оставшись одним целым на века.



 
— Лислейла… — повторила она шёпотом, вглядываясь в только что прочитанные строки. От кровати донёсся вздох, и девочка увидела, как губы спящего тронула потусторонняя улыбка.
«Кто она, интересно? Его жена?»
Тира перевернула лист. Стихотворение, написанное несколькими месяцами позже предыдущего. Нет, вряд ли эта женщина когда-то стала его женой. Казалось, даже в самом почерке сквозит отчаяние:

***
Зачем, зачем ты так жестока,
Прекрасный ангел неземной!
В твоих речах нет и намёка,
Что быть когда-то мне с тобой!
 
Что я, в объятья заключая
Твой хрупкий стан, смогу сказать,
Какою страстью я сгораю...
О, сколько лет мне так страдать?!
 
Нет... ты лишь бросишь мне небрежно,
Так неприступна и горда,
Что не полюбишь никогда,
И украдёшь мою надежду.



 
Тира перевернула ещё страницу. Кто бы ни была эта женшина, но, похоже, чувство к ней он пронёс через всю жизнь. Вот стихи, написанные спустя десяток лет, и снова о ней, хоть имя и не упоминается…

***
Я ветер, но мой ветер в голове
Уже давно не рвался на просторы.
Умолкло всё. Лишь отголоски ссоры
Качаются в разбитой синеве.
 
Той ссоры, что с собою унесла
Мои мечты о счастье в мире этом.
Как за листвой, я рвался за ответом,
Которая свой век уж отжила.
 
Той ссоры с жизнью. И молчу с тех пор,
Как вихрь страстей в смертельном штиле замер.
Моя душа из ветра стала камнем —
Это любви жестокий приговор.



 
И снова, позже ещё двумя годами:

***
Не знаю, помнишь ли
Ты эту встречу нашу,
Когда впервые я узнал тебя.
Как я в тот день мечтал,
Что для тебя раскрашу
Цветами небо, искренне любя!
 
С тех пор мечта моя
Поникла, потускнела,
Забыта в холоде безвременной тоски.
И ты сама о том
Ничуть не сожалела,
Не протянув ни разу мне руки.
 
Ты не желала знать,
Что в этом мире дышит
Тот, кто тебе одной принадлежит.
Что звук шагов твоих
Он за сто вёрст услышит
И сам к тебе навстречу поспешит.
 
Что он, в огне любви
И день, и ночь сгорая,
Уже не обратит свой взор к иной.
В руках твоих ключи
От ада и от рая.
И всё мертво, коль нет тебя со мной.



 
Подумав, Тира снова перевернула лист. На этот раз не стихи. Недописанное никак не датированное письмо. Судя из текста, он уже лежал в это время в больнице:
«Моя дорогая Лей,
Знаешь ли, я ни капли не сержусь на тебя за то, что ты сделала. Ты боишься меня, и это горько, но я не могу тебя в этом винить. Я согласен мириться с тем, что я не герой твоего романа. Единственное, что меня огорчает — нет, убивает, сводит с ума! — это то, что я теперь тебя уже, видимо, не увижу… Да, не манипуляции, не эти ужасные процедуры, а именно эта мысль…»
Значит, то, что он сейчас здесь — дело её рук? Но за что же она могла отправить его в психиатрическую больницу? Его тоже считали ненормальным из-за куба? И она считала?
—Вейнара, Киран! — позвала она шёпотом. Близнецы подошли, и Тира протянула им листки. Вейнара молча покачала головой, пробежав глазами письмо.
— Интересно, где она сейчас? — задумчиво протянул Киран, возвращая всё назад Тире. Та спряла листки обратно в газеты и, аккуратно всё свернув, разложила у себя по карманам. На вопросительный взгляд Вейнары: «Зачем?» — Тира ответила:
— Хочу сохранить. Но ему пока что, мне кажется, лучше не показывать.
 
***
 
А ведь я когда-то был весёлым юношей, не без странностей, но милым, немного озорным, и, главное, добрым и искренним, почему бы меня было не полюбить? Что я сделал ей такого, чтобы меня так возненавидеть? Я всего лишь хотел её уберечь, да… Уберечь от этого мрака… А она смотрела на меня, как на юродивого.
Да, я очень рано стал подозревать, что какой-то не такой, как другие, а когда наши кубы в школе проверяли энерготоном, то ещё более уверился в этой мысли. Я, конечно, попытался высказать свои соображения несколько раз, но взрослые реагировали на это, как на ребячество, которое пройдёт, как только я повзрослею. А я, вместо того, чтобы повзрослеть, стал исследовать сам свои возможности.
Когда я активизирую свой куб и составляющие его воздушные массы начинают перемещаться, я становлюсь ветром. Вот что значит воздушный составной куб. Я любил забавляться так, летая, и даже по глупости своей пугать этим скептически настроенных знакомых.
Но только не её. Когда я её встретил, я не был ещё Ветром в полной мере, у меня было другое имя, данное мне родителями, а Ветром я назывался в особенно счастливые или особено трудные моменты жизни. В этом состоянии чувствуешь себя свободным от всего, а главное, от сковывающих условностей мира; есть только полёт. И чем труднее мне в нём приходилось, тем чаще я становился Ветром.
При первом нашем знакомстве я не произвёл на неё впечатления. Я сразу понял, что неинтересен, но она… Она была такая воздушная, лёгкая, с восхитительной стройной фигурой, непослушными волосами, в белом шифоновом платье… Я просто с ума сошёл. Я днями и ночами повторял её имя: «Лислейла… Лислейла… Лей…» Один только этот звук уже опьянял меня.
Ты помнишь, как я, измученный, долго не решался прочесть тебе своё первое стихотворение? Я был согласен на всё, я боялся одного: что ты меня оттолкнёшь, не захочешь слушать… И я знал, чего боюсь.

…Я всё прощу: обиды и измены —
Только б увидеть свет твоих ланит.
 
Я всё отдам: и счастье, и покой
Для одного-единственного взгляда,
Отдам и жизнь... Мне ничего не надо,
Только б опять услышать голос твой…



 
Я правда, правда был готов всё простить, мириться со всем… Я и сейчас готов на это. Ради одной твоей улыбки готов, даже если эта улыбка будет насмешкой… Только бы тебя просто видеть. Только бы слышать звук твоего голоса. Ещё в 19 лет я был готов ради тебя умереть.
Я хотел подарить тебе ветер, я хотел подарить тебе небо, не в «сумеречных» пятнах, а в ярких цветах радуги, но ты не хотела об этом слышать. Ты боялась меня, боялась всегда моей необычности, странности…
А я искал с тобой встреч, умолял дать, просто дать мне шанс, один-единственный…
— Лей, подожди! — в моей руке оказались твои пальчики. Широкий рукав твоего шифонового платья щекотал мне запястье. Ты обернулась, и я затаил дыхание, ожидая встречи взглядом.
— Ты не понял, Ветер? — просто произнесла ты. — Нет.
— Но почему, Лей? Ты ведь даже не знаешь меня!
— Нет, — ты качнула головой, рассыпая воздушные локоны, твоя ладонь выскользнула из моей, и я не посмел её задержать…
Нет, я не пытался тебя забыть. Я знал, что больше никого и никогда не полюблю. Я знал, что в моей жизни ты одна. Думаю, ты тоже знала это. Я сделал бы твою жизнь раем, если бы только ты того захотела. Мной всё больше и больше овладевало отчаяние.
Ты сказала, что я ненормален, тебе казались безумными мои стихи, мои слова о ветре, о небе в цветах, о бездонной черноте… Но я простил тебе это, простил всё, включая моё заточение… И до сих пор готов прилететь по первому твоему зову…

… Отдать тебе, единственной на свете,
Всего себя…



 
Только позови…

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

2
«РАССВЕТ»


 
— Значит, за это уже не отправляют в больницу? — шутливо поинтересовался Ветер, глядя на гостей.
— За воздушный куб? Кажется, нет.
— Но ведь тебя не поэтому отправили, — возразил Киран.
— Конечно, — согласился Ветер, — она имела к этому отношение, но… Не такое уж большое, как вам кажется. Да, тут были мои стихи, я посвящал ей стихи, — он полез в тумбочку, но не обнаружил газет. Ветер вопросительно посмотрел на присутствующих.
Тира вынула все бумаги из карманов и протянула мужчине.
— Я бы всё-таки предпочёл оставить их у себя, — заметил Ветер, перекладывая листки. — Значит, вы всё это уже читали?
Тира кивнула.
— Ну, и как?
— Красиво, — призналась девочка.
— Я рад, что хоть кому-то это нравится, — вздохнул он.
— Почему «хоть кому-то»? Это и правда красиво, — возразила Тира.
Ветер пожал плечами.
— Она так не считала.
— Мы вообще-то хотим тебя отсюда забрать, — вмешалась Вейнара. — Ты нужен нам.
— В самом деле? А зачем?
— Ну, ты ведь тоже знаешь о «сумерках»? Иначе бы ты тут не лежал.
Помолчав некоторое время, Ветер нехотя произнёс:
— Ладно, давайте поговорим. Только… Какой сейчас год?
С тех пор, как попал в больницу, он провёл в полубессознательном состоянии почти восемь лет.
 
Ветер хмуро оглядывался вокруг, слушая вполуха рассказ Тиры. Всё так изменилось, сильно изменилось. Помрачнело. Даже люди. «Как будто «сумерки» оставляют пятна уже даже в душе», — подумал он. Впрочем, не с души ли всё началось? До сознания долетели слова Тиры о «Надежде».
— Да, эти люди ещё помнили о любви, — сказал он вслух самому себе. — Но им не удалось никого найти. Все были слишком испуганы, ещё тогда. Гораздо проще закрыть глаза, спрятать голову в песок, как страус, отрицать очевидное. А ведь могли бы найтись единомышленники… Тогда ещё могли бы. Сейчас будет значительно тяжелей.
— Почему? — спросила Тира.
— Потому что сейчас конец ближе. А значит, надо больше смелости, чтобы это признать. Пытаясь спастись, природа создала людей с воздушным кубом…
— Ветер, так ты поможешь нам? — спросила Вейнара.
Ветер снова со вздохом огляделся вокруг.
— А какой, господа, в этом смысл? Я живу на свете 45 лет, я забыл своё имя, я всего лишь ветер… Которого ничего не держит в этом мире. Все мечты разрушены. Любовь любого из нас даром не нужна никому.
— Тира, — он повернулся к девочке, — ты ведь была ими, ты должна знать, отчего они умерли. Любовь — это боль.
«Помнили о любви, а убила боль…» — странное осознание. В самом деле? В самом деле, почему нет…
— Любовь — это боль, — продолжал Ветер. — Боль — это страх, разочарование, злость. За ними боль. А за болью — любовь. Чтобы открыть путь к любви, нужно дать выход боли, злости, страху. Иначе злость будет накапливаться. Видите, сколько её уже? — он, сощурясь, посмотрел в небо. Маслянисто-чёрное небо, точно разлитая нефть. — Если хотим бороться, надо не скрывать своих чувств. Чтобы в конце концов дать выход и любви. Ведь именно так поступала «Надежда»?
— Да, — согласилась Тира. Она всё поняла… — Только они не рассчитали. Они не рассчитали, что сначала выйдет боль, которая пополнит «сумерки», и любовь уже не успела…
Ветер взял у Тиры из рук цилиндр и посмотрел на свет.
— Любовь — вот, — произнёс он, отдавая его девочке. — Они не убили ею «сумерки», но отдали нам. Дорогой подарок…
Тира взяла в руки цилиндр. Любовь… Она вспомнила, как в детском саду цилиндр поддержал её, когда ей так тяжело было из-за «сумерек», которые надо было рисовать… Как он за день поставил её на ноги, когда в первом классе мальчишки закидали камнями… Пять жизней… На глаза навернусь слёзы. Девочка почувствовала, как Ветер погладил её по голове.
— А что ты хотела? — негромко сказал он. — Это оно и есть.
— Так ты будешь с нами? — задал вопрос Киран.
Ветер вздохнул, сунул руки в карманы, посмотрел на землю, в небо, вокруг.
— Буду, — наконец сказал он. — Буду, только дайте мне время. Я хочу увидеть её.
Тира кивнула.
 
Альма сидела очень бледная: вот уже несколько дней ей нездоровилось. Температура, слабость, головокружение при попытке встать…
— Может, не пойдёшь в школу, а? — спросила Тира, подозрительно глядя на подругу. Полежи пару дней хотя бы.
— Ничего, — прошептала Альма. — Я как-нибудь… Через полторы недели конец года, тогда и отлежусь. Нам не привыкать. — она попыталась улыбнуться. — Надо же написать контрольные… Помоги, пожалуйста, встать.
Со вздохом Тира поставила подругу на ноги. Придерживая под руку, она вела пошатывающуюся Альму в школу. Казалось, та может потерять сознание в любой момент.
— Расскажи, как ваша встреча, — шёпотом попросила Альма. — Вчера мы так и не успели поговорить из-за моего самочувствия.
— Вейнара и Киран прилетят в июне, — ответила Тира. — Ветер пока что вернулся в больницу. Мы взяли с него слово, что он постарается принимать как можно меньше медикаментов, ему надо снова научиться активизировать свой куб. А манипуляции его обессиливают.
— Мне бы тоже хотелось почитать его стихи…
Тира вздохнула:
— Они красивые. Жаль, я не запомнила на память… Придётся подождать до следующего раза.
«До следующего раза бы дожить», — мелькнуло у Альмы, когда она, превозмогая слабость, заставляла себя подниматься по ступенькам на второй этаж с Тириной помощью.
— Зато мы кое-что выяснили о «сумерках», — продолжала Тира. — Мы знаем, как надо себя вести.
— Это очень хорошо… — ответила Альма.
«Дожить бы…» — мелькнуло в голове, когда всё тело вдруг пронзила резкая боль. Перед глазами потемнело.
Больничная палата. Тира вглядывается в бледное лицо спящей подруги. Где-то там родители Альмы разговаривают с врачом. А что говорить? Что ещё говорить, если уже и Тирин куб ей не в помощь?
— Пойдём, — услышала девочка голос Миррета за спиной. Он подошёл ближе. — С ней всё будет хорошо.
— Ей не надо было идти в школу, — сказала Тира.
— Ты ведь сама сказала, что её невозможно отговорить. Зато ты оказалась рядом.
— И от этого не было никакого толку, — продолжила мрачно Тира, — всё равно Альма потеряла сознание.
Миррет открыл, было, рот, но промолчал, не стал говорить, что, если бы не Тира, то, возможно, Альме в этот раз уже бы ничего не помогло.
 
Одиннадцать утра. Яркое солнце заглядывает в класс, где Финелла Арифековна даёт ученикам напутствие перед каникулами. Место рядом с Тирой пустует: Альма всё ещё находится в больнице, её состояние то незначительно улучшается, то так же незначительно ухудшается. В целом, как говорят врачи, стабильно тяжёлое. Где-то там, на ступеньках крыльца, сидит в ожидании её Миррет, чтобы вместе пойти в больницу: они навещают Альму каждый день. Даже Фелина почему-то перестала язвить. Тира видела в ней скрытый испуг и догадывалась, о чём та думает…
Они с Мирретом шли по улице. Тира, как и была, в школьной парадной форме — белом платье и белом жакете, — заходить домой переодеваться она не стала. На подходе к больнице Тиру окликнули. Обернувшись, девочка увидела своих новых знакомых — Вейнару и Кирана, спешивших к ней бегом через улицу.
— Что случилось? — спросила Тира, когда близнецы, запыхавшиеся, остановились перед ней.
— Идём, — ответила Вейнара, с трудом переводя дыхание. — Надо забрать Ветра.
— Прямо сейчас? А подождать это не может? Что за спешка? У меня подруга лежит в больнице, мы идём её навестить. Давайте через час, а?
— По-твоему, мы от нечего делать так летели? — возмутился Киран, оглядываясь на дорогу, через которую только что бежал.
— Не кипятись, — остановила его сестра. — Тира, мы можем не успеть. Мы прилетели сюда полчаса назад, сразу к нему. Он согласен бежать из больницы. Пока. Он все эти дни не принимал лекарств и… в общем, у него была возможность более-менее прийти в себя и подумать. Но перемену в нём уже заметили. Сегодня его увидели в нормальном состоянии. А нормальное состояние они понимают только как состояние «он крайне опасен». Ты можешь себе представить, что будет, если его снова накачают лекарствами и ещё и применят электрошок! Идём! Мы с Кираном вдвоём его не вытащим, нам нужна и ты! Он ведь ещё не может сам активизировать куб…
Тира испуганно смотрела на близнецов. Кто-то дотронулся до её плеча.
— Иди, — сказал ей Миррет, — я сам схожу к Альме, всё будет хорошо. А ты придёшь попозже.
Взволнованно Тира обернулась на здание больницы всего в нескольких метрах от неё, посмотрела в глаза Миррету.
— Иди, — повторил он, кивнув.
И Тира последовала за близнецами.
Миррет проводил её взглядом, поднялся по ступенькам на крыльцо и вошёл в вестибюль.
 
Материализовавшись в палате, они увидели Ветра в смирительной рубашке, понуро сидящего на своей кровати. Ни куда-то бежать, ни вообще сопротивляться действиям персонала он, похоже не собирался, но медсёстры, видимо, решили на всякий случай перестраховаться: мало ли что на уме у психа. Заметив появление знакомых, Ветер перестал разглядывать носки тапочек и поднял голову.
— Они вот-вот придут, — негромко произнёс мужчина.
Ему помогли встать.
— Сначала развяжем или переместимся? — спросила Вейнара. В коридоре послышались шаги и голоса.
— Переместимся, — молниеносно отреагировал Киран, занимая своё место и беря за руку сестру. — Тира, руку!
— Мои стихи! — отчаянно вспомнил вдруг Ветер, точно ребёнок, упустивший воздушный шар.
Тира в одну секунду выгребла из тумбочки всё, что там было, не разбираясь, и сунула ему за пазуху.
Ребята соединили руки. Перед глазами заплясали золотые пучки.
Меньше, чем через минуту, дверь в палату раскрылась, и на пороге застыла растерянная медсестра, а за её спиной — два санитара.
— Они улетели, — доложил один из соседей по палате Ветра, ткнув пальцем в стену. — Туда.
Двое других усиленно закивали головами в знак согласия.
Женщина раздражённо закрыла дверь, пробормотав: «Коллективное сумасшествие».
— Надо его искать, — обратилась она к санитарам. — Он опасен для окружающих.
 
Четыре человеческие фигурки стояли посреди широкого поля. Ветер раскинул руки в стороны, подняв голову к небу, и глубоко вдохнул.
— Свобода, — прошептал он счастливо, закрыв глаза. — Свобода!
Он закружился, глядя вверх:
— Я вижу небо!!! Я снова могу летать!
Он подпрыгнул, завертевшись волчком, и вдруг с глухим звуком упал на землю. Тира и близнецы подбежали к нему. Мужчина лежал неподвижно, закрыв глаза.
— Ветер? Ты живой? — негромко спросила Тира, дотрагиваясь до плеча.
— Он хоть ничего себе не сломал? — подозрительно его оглядывая, произнесла Вейнара.
— Я ничего не сломал, — утробно прогудел тот, не открывая глаз. — Я просто разучился летать.
Вейнара облегчённо вздохнула.
— Ну, это пустяки, — при этих словах Ветер даже глаза открыл от неожиданности, — у тебя просто ещё очень ослаблен куб. Главное, что ты цел после этого падения, а то как тебя лечить?
— Кстати о лечении и иже с ними, — заметил Киран. — Куда мы теперь?
Настало молчание. Потом Вейнара обратилась к Тире:
— Ты говорила, у «Надежды» была лаборатория? А нельзя ли в ней пожить?
— Пожить? — переспросила Тира. Она никогда не думала, что полученные знания могут пригодится таким образом. — Пожалуй, что можно, да.
— Вот и прекрасно.
 
Несмотря на то, что прошло уже столько времени, гараж остался нетронутым: дурная слава трагически погибшей группы в этот раз принесла пользу. Люди предпочли не приближаться к ненавистному и опасному месту даже после исчезнования участников: не ровен час, с самими что-нибудь приключится. Тира, Вейнара и Киран окружили Ветра и, активизировав кубы, вошли через стену внутрь. Оказавшись в помещении, Тира машинально (сколько раз ей приходилось это делать, проживая жизни членов группы «Надежда»!) нажала выключатель. Как ни странно, загорелся свет, и у присутствующих появилась возможность как следует осмотреться.
По периметру всего помещения стояли приборы, компьютер в углу, два стола, вешалка с ширмой. На крючках висела одежда; внизу, на полу стояли две сумки и пакет. Вейнара заглянула внутрь и достала нечто, завёрнутое в целлофан и издающее неприятный запах. Девочка хотела его развернуть, но Тира остановила.
— Это я купила селёдку по дороге. Хотела вечером салат под шубой сделать, — пояснила она.
— Ты? — не понял Киран.
— Ой, я хотела сказать, Якира. Всё время путаюсь.
— Полагаю, она уже пропала, — заключила Вейнара, кладя свёрток обратно в пакет. — Надо будет навести здесь порядок. А так место очень даже ничего.
Ветер тем временем возился за ширмой.
— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Тира, когда шорох прекратился.
Мужчина вышел из-за ширмы. На нём был костюм Дедрика.
— Всё-таки лучше, чем больничная пижама, — заметил он. — В этом можно даже на улицу выйти.
Тира почувствовала себя неуютно, но ничего не сказала. В конце концов, он прав: это лучше больничной одежды, он ведь тоже человек, не сидеть же ему круглосуточно в четырёх стенках, а людей из «Надежды» уже давно нет в живых…
— Ну, и как мы назовём нашу организацию? — вопросила Вейнара, рассматривая приборы.
— Назовём? А это обязательно?
— Конечно, обязательно! — удивилась девочка. — Вспомни Врунгеля: «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт!» Они были «Надеждой». Название неплохое, но, видимо, недостаточно жизнеутверждающее.
— Рассвет, — произнёс Ветер задумчиво.
— Рассвет?
— Да. На Земле стало очень темно. Когда «сумерки» уйдут, наступит самый настоящий рассвет. Поэтому мы будем «рассветом».
 
Никто не задумывался о том, сколько прошло времени. Просто наводили порядок в помещении, возились с приборами, проверяя, что работает, а что нет. В компьютере Тира обнаружила добрую половину всех тех расчётов, которые она несколько недель назад восстанавливала по памяти. «И как я сразу не додумалась сюда сходить? — думала девочка, переписывая на дискету обнаруженные документы. — Куда меньше было бы мороки».
Вот те самые первые расчёты Антренны с Кауртой, из-за которых была закрыта лаборатория в институте. А вот документ с листовкой. А это что? Тира не помнила такого документа. Она видела его впервые. Всего несколько страниц. Собственно, не так много… Но что это? Внимательно вчитываясь в написанное, Тира постепенно начинала понимать: это тот самый расчёт, который оказался стёрт из воспоминаний Каурты. Вот он. Ничего не потеряно. Затаив дыхание, девочка поставила бумагу в лоток принтера и отправила документ на печать…
— Что там? — поинтересовался Киран. Тира от неожиданности вздрогнула.
— Последний расчёт, — ответила она, собирая выползающие из принтера листки. — Теперь у нас всё есть.
Надо будет Миррету сказать. Кстати…
— А сколько времени кто-нибудь знает? — Тира оглядела присутствующих.
— Думаю, вам пора домой, — заметил Ветер. — А то волноваться будут. Уже должно быть поздно.
— Ну, о нас-то волноваться некому, — отмахнулась Вейнара, — а вот о Тире могут. Так что ты иди. Впрочем, мы с Кираном, наверно, тоже пока что полетим, дома дела. Встретимся через недельку. Ветер пока что займётся восстановлением своего куба. Только ты его, Тира, навещай.
— Ну, насчёт этого могла бы и не беспокоиться, — улыбнулась девочка.
— Угу, — кивнул Киран. — Это у неё привычка от общения со мной. Всё время боится, что я что-то не так сделаю.
— И не без причины, — вставила Вейнара. — Ладно, идём. Пока, Ветер. Не скучай.
Тира взяла дискеты и распечатки, и они втроём вышли через стену на улицу. Домой она вернулась в начале десятого и только присев на кровать, почувствовала, как устала за день.
Следующее утро Тира начала с просмотра принесённых из лаборатории материалов. Выводя всё на печать, она подумала о том, что надо бы всё же дозвониться Миррету, он должен это увидеть, и как можно раньше, ведь времени у них немного… Телефон снова не отвечал. Собрав все материалы, Тира уже, было, собралась пойти к нему домой, когда послышался звонок в дверь.
Он смотрел на неё как-то виновато. Неуклюже топтался на пороге, мешая закрывать дверь, и нещадно кусал губы. Как он ей скажет? Как?..
— Что произошло? — спросила Тира.
Миррет опустился на корточки, опершись спиной о входную дверь.
— Я… — он замолчал.
— Где ты был? Я всё утро звонила.
— У Альмы.
— Как она?
Миррет вздохнул и встал.
— Я… Я нехорошие новости тебе принёс, Тира…
Она смотрела на него не мигая. Говори.
— Она в коме. Врач сказал…
— Я всё поняла, — продолжила Тира спокойно. Она повернулась и пошла на кухню, там достала из шкафа два стакана и налила в один воды из графина.
— Это когда-нибудь должно было случиться, — произнесла она, протягивая стакан Миррету. — Держи, ты, наверно, хочешь пить.
Парень взял стакан в руки и поставил его на стол. Не обращая внимания на его действия, Тира налила второй и сделала глоток.
— Когда это случилось? — спросила она. — Сегодня? Вчера?
— Сегодня утром. Мне её родители из больницы позвонили, и я пошёл.
— А мне почему никто не позвонил?
— У тебя никто не брал трубку…
Вот что значит усталость: она не услышала звонка. Впрочем, что это меняет?
— Что ещё сказал врач? — спросила она. — Хотя я и так знаю. Она уже не придёт в себя. Он так сказал ведь? Её организм больше не справляется. Несколько недель — и всё. По крайней мере, ей больше уже не больно.
Тира сделала ещё несколько глотков воды из стакана.
— Я сейчас одеваюсь, и мы идём к ней. Может быть, если бы я пришла вчера, этого бы ещё не случилось.
— Тира, — начал, было, Миррет, она его перебила:
— Ты со мной пойдёшь?
— Да…
— Больше ничего не говори.
 
Как в тумане, она открыла дверь в палату. Еле-еле работают приборы. Альма белее мела. На лбу чёрно-белая глянцевая прядь — отпечаток того, что её сейчас убивает. Быстро развернувшись, Тира выбежала из помещения.
Миррет настиг её больничном дворе.
— Меня сейчас стошнит, — прошептала девочка.
— Может быть, всё ещё будет хорошо, — предположил парень, беря её за плечи.
— Что ты городишь? — закричала Тира на него. — Какое «хорошо»? Откуда «хорошо»? Ты что, ослеп? Она умирает!!!
Внезапно о чём-то вспомнив, девочка полезла в сумку.
— Что ты ищешь?
— Это может ей помочь, — ответила Тира, вынимая цилиндр. Она повернулась, собираясь снова идти к подруге. Это надежда. Это спасёт её. Ну, или хоть немного поможет. Как ей, Тире… Должно помочь! Может помочь… Перед глазами плыло,онане видела дороги.
Чья-то рука задержала её, не успела она сделать и двух шагов, и знакомый голос испуганно произнёс:
— Что ты делаешь?
Она обернулась и сфокусировала взгляд на Миррете.
— Не делай этого! Он не поможет!
Тебе-то по чём знать? Она моя подруга! Я хочу хотя бы ппытаться спасти её!
— Пусти!
Тира попыталась вырваться, но Миррет взял её за плечи сильнее.
— Я сказала, пусти меня! Иначе она умрёт! — в ответ на попытку девочки оттолкнуть его или ударить Миррет крепко обхватил её обеими руками, прижав к себе. — Пусти! Я должна ей помочь! — отбивалась Тира, не видя ни неба, ни земли за пеленой слёз.
— Нам нужен цилиндр, Тира! — борясь с неутихающими ударами по чём ни попадя, крикнул ей в ухо Мирет. — Всем нам! Всей Земле, слышишь? Нам без него не выжить! Нам каждая капля энергии дорога!
— Тебе наплевать на Альму! — кричала сквозь слёзы Тира, колотя Миррета цилиндром куда-то в плечо. Видимо, было достаточно больно, потому что Миррет попытался перехватить руку девочки. Возмущение, обида, отчаяние кипели в ней. Это было предательство! — Ты даже её не знаешь! Ты… Ты вообще все эти годы был неизвестно где, а теперь пришёл и… и…
— Тира! Тира… Афффф… — Миррет зажмурился от боли от очередного удара и поймал-таки руку с цилиндром, чуть было не выпустив из объятий саму Тиру. — Тира… — прошептал он, сгребая её в охапку. — Тира… ты права… я не знаю Альму. Но я знаю тебя… Тира, милая, это ей не поможет, неужели ты сама не понимаешь? Она в любом случае умрёт… Извини… Я знаю, что не должен так говорить…Но её могло бы сейчас спасти только очищение всей Земли от «сумерек»… Прости меня…
Тира уже не сопротивлялась, и Миррет, спрятав цилиндр и ослабив хватку, теперь обнимал, баюкая и поглаживая по голове, рыдающую девочку. Ему было стыдно за это невольное предательство, и ещё отчего-то очень горячо глазам. Что он мог сделать?..
— Если б она хоть на немножко пришла в себя, — посмотрела девочка просяще в глаза другу. — Я ей столько хочу сказать…
 
Вот уже второй час Вейнара от нечего делать листала журналы более чем полувековой давности, а Киран увлечённо резался в карты с компьютером.
— Не надоела тебе эта тупая игра? — недовольно спросила девочка, отодвигая от себя стопку литературы.
— Это не тупая игра, — возразил брат, не отвлекаясь от своего занятия.
— Это тупая игра, и ты не отрываешься от неё уже больше часа. Мог бы заняться чем-нибудь полезным.
— Интересно, чем? Почитать вместе с тобой эту макулатуру? Ах, как интересно, от какого инопланетянина забеременела в этот раз Свилита Толли?
— Свилиты Толли ещё и в проекте не было, когда печатались эти журналы, — заметила сестра.
— Да хоть папа римский — мне всё равно! И давай договоримся: я не виноват, что ни Ветра, ни Тиры здесь нет. Я тебе предлагал слетать к ней домой.
— По-моему, ты не хуже меня чувствуешь, что её нет и там.
— В таком случае жди и не мешай мне играть, — ответил Киран.
По помещению пронёсся лёгкий ветерок, а потом мужской голос произнёс:
— Сразу видно, что у меня гости! Надеюсь, летающих по комнате тарелок не будет?
Близнецы разом обернулись.
— Ветер!
Он стоял, сунув руки в карманы, в несколько испачканной рабочей одежде и улыбался.
— Как дела? Вы в этот раз надолго?
— А где Тира? — спросила Вейнара. — Ты её не видел сегодня?
— Вообще-то, я не видел её с тех пор, как мы все расстались неделю назад, — задумчиво произнёс мужчина. — Я бы её навестил, но не знаю адреса, а ориентироваться, как вы, ещё не умею.
— Она ни разу не приходила к тебе?! — ахнула Вейнара. — Я же просила её! Ну, ни на кого нельзя положиться!
Киран тяжело вздохнул, но почёл за лучшее промолчать. Ветер улыбнулся:
— Ну, положим, я не младенец и в свои сорок пять могу недельку позаботиться сам о себе. Нашёл, между прочим, работу — грузчиком в магазине — и уже хватает ума не летать при людях. Так что со мной всё в порядке. А вот Тиру надо бы навестить: она человек не безответственный, и если обещала и не пришла, значит, причина была серьёзная.
 
Киран открыл дверь в палату. У больничной койки сидела темноволосая девочка, зябко кутаясь в шерстяную кофту. Нашли. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить Альму, все трое приблизились к её подруге.
— Тира? — шёпотом позвала Вейнара, дотронувшись до руки. Девочка подняла на вошедших усталые глаза.
— Ветер, — негромко произнесла она. — Извини, я совсем о тебе забыла.
В голосе не было ни тени эмоций. Тира поёжилась и посильнее запахнула кофту.
— Это ничего, — ответил мужчина, — я справился. Скажи, как твои дела.
— Как мои дела, и так видно… — вздохнула девочка. — Мой куб только чуть-чуть замедляет процесс. А если я уйду, её придётся подключать к аппаратам жизнеобеспечения.
— Ты же не собираешься ночевать на этом стуле? — с сомнением уточнил Киран.
— Ну, ночевала же я на нём вчера…
— Она ночевала на нём и позавчера, — добавил вошедший в палату Миррет. — Останьтесь сегодня кто-нибудь вместо неё, ей надо отдохнуть.
— Без проблем, — с готовностью ответил Киран. — А завтра меня Вейнара сменит. Будем по очереди.
Тира попыталась возражать, но Миррет поднял ослабшее тело на руки со словами:
— Успокойся. Из здесь присутствующих на роль твоего сменщика не гожусь только я, у остальных куб такой же сильный. Киран справится.
Вейнара предпочла остаться с братом — хоть они и ругались постоянно, но не расставались никогда — и, поставив рядом ещё один стул, уснула у него на плече, а Ветер вернулся в лабораторию.
Ирита открыла дверь.
— Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнула женщина. — Как тебе удалось уговорить? Я испекла её любимый пирог.
— Она спит, — ответил Мирет, заходя с Тирой на руках в коридор.
— Тогда хоть ты попей чаю.
— Попью. Давайте её уложим.
Тиру разули, вынули из кофты, в которую она была всё это время закутана, и уложили под одеяло. Взгляд Миррета упал на оставленные Тирой на столе распечатки. Он обернулся к Ирите.
— Я посмотрю, можно?
Она кивнула.
— Я принесу тебе сюда пирог.
Когда настало утро, Миррет спал, сидя за столом, положив голову на локоть. Пустые тарелка и чашка были отодвинуты в сторону, а другая рука придерживала тот самый расчёт Каурты, которого им так не хватало.
Спустя несколько часов Миррет снова вошёл в палату, держа в руках пакет с бутербродами для близнецов.
— Как Тира? — спросила Вейнара, расхаживая от окна к двери.
— Тира всё ещё спит, — ответил Миррет. — А как Альма?
— Без изменений, — сказал Киран. — Впрочем, надо признать, никаких ухудшений я не заметил. Может, процесс застыл из-за того, что мы с Вейнарой были тут вдвоём?
— Вот бы ещё знать, что дальше делать, — вздохнула девочка.
— Вам — пока ничего. Теперь моя очередь. Вчера я нашёл у Тиры недостающие расчёты, теперь я всё соберу, пересчитаю, мы с Ветром отладим приборы, а вот тогда…
— И когда наступит это «тогда»?
— Месяц, полтора, два… — ответил Миррет неопределённо.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

3
ЛИСЛЕЙЛА


 
Санитарка, недовольно бурча, домывала пол в палате. «Ну, ладно, одна сидела, — вполголоса бубнила она, — так потом двое, трое, четверо… скоро весь город приведёт… устроили проходной двор»… Она прополоскала в ведре тряпку и, выставив его в коридор, протёрла порог. Тира с облегчением вздохнула, предполагая, что дневная порция недовольств уже высказана, когда за дверью послышались шаги и до присутствующих донеслось:
— Нет, ну, точно проходной двор! Иртан Амиллович! Ну, скажите хоть вы им! Ни в одной палате такого безобразия нет! Девочка в таком состоянии, а они туда-сюда, туда-сюда, ещё разведут антисанитарию…
Тира посмотрела на дверь: в палату вошли родители Альмы, Ирита, Дор и следом за ними доктор, Иртан Амиллович. Увидев, какое количество народа собралось в одной достаточно небольшой комнатке, лечащий врач Альмы только хмыкнул. Со словами: «Как там наша пациентка?» — он приблизилсяк кровати, посмотрел показания приборов, послушал девочку фонендоскопом, встал, оглядел присутствующих. Затаив дыхание, те ждали его слов.
— Ну, что я могу сказать? Всё без изменений. Ухудшений нет. Улучшений тоже. Но восемь посетителей в палате — это действительно нехорошо. Я бы попросил, чтобы сегодня остались только двое, и будет лучше, если это будут взрослые, — он выразительно посмотрел на Тиру и близнецов.
Сердце упало куда-то вниз…
— Я не уйду, — прошептала девочка, широко раскрыв шоколадно-карие глаза, которые вдруг сильно заблестели слезами.
Иртан Амиллович подошёл к Тире и погладил по голове:
— Я понимаю, что она твоя подруга, но тебе самой надо отдохнуть, и твоим друзьям тоже.
— Если мы уйдём, ей станет хуже, — взмолилась Тира. — Наши кубы её поддерживаюст, а что будет, если мы уйдём?!
— Я не хочу, чтобы вы оказались на койках рядом с ней, — ответил врач. — Сегодня я разрешаю здесь ночевать только родителям.
— Нет, нет, нет, пожалуйста, нет, не прогоняйте меня, — по щекам потекли слёзы. — Я всё равно не уйду…
В это время тревожно запищал электрокардиограф. Все оглянулись на кровать, врач поспешил к больной девочке. В лице Альмы не изменилось ничего, только между губами проступила чёрная пена, а подскочившая, было, частота сердечных сокращений начала резко падать. «Сумерки» снова росли…
— Все из палаты! Сестра! — закричал врач, побежав к выходу.
 
За бледную худенькую девочку с короткими чёрно-белыми волосами дышал аппарат; мать с отцом Альмы говорили с врачом в ординаторской, остальные ожидали известий в коридоре. Через некоторое время открылась дверь, и, прижимая к глазам носовой платок, из кабинета вышла женщина, а за ней муж, поддерживая её под локоть; оба, ни на кого не оглядываясь, направились к лестнице. Вслед за ними из ординаторской вышел Иртан Амиллович.
— Если за неделю не произойдёт изменений к лучшему, мы отключим её от аппарата жизнеобеспечения, — вынес он приговор. — Родители дали своё согласие.
Уже было довольно поздно, когда Ветер неспеша поднимался по больничной лестнице. Напротив одной из палат, дверь которой была открыта, на стульях у стены сидели четверо. Мужчина подошёл ближе к ним. Все молчали, было настолько тихо, что слышалось, как работают в палате приборы. Тира подняла на Ветра затуманенный взгляд.
— Что случилось? — спросил он негромко, присаживаясь на корточки напротив.
— Альме стало хуже, — ответила Вейнара. — Если за неделю ничего не изменится, её отключат от всех аппаратов.
— Её не придётся отключать от аппаратов, — прошептала Тира. — Она до конца недели не доживёт.
Девочка бросила взгляд через дверной проём на быльце кровати Альмы, на чьей мелово-бледной коже уже стали проступать сероватые пятна.
— Иртан Амиллович требует, чтобы я шла домой спать.
— В общем-то, он где-то прав, — согласился Ветер.
— Прав? А что если ночью «сумерки» опять будут расти? Если я приду утром, а её уже нет?! — она заплакала.
Ветер погладил Тиру по голове. Девочка встала и бесшумно вошла в палату. На лежащей поверх одеяла руке чернели мелкие капельки вроде испарины. Такие же капельки можно было увидеть то там, то здесь на лице и шее. И люди продолжают упорно не верить… Уже ничего не боясь, Тира дотронулась до капель и вскрикнула, обожжённая, резко отдёрнув руку.
— Ветер, — позвала девочка, — почитай ей, пожалуйста, свои стихи.
Мужчина вошёл в палату и остановился в нерешительности.
— Ей очень хотелось послушать. Я обещала…
 
Хоронили Альму в закрытом гробу. К утру капли значительно увеличились в размерах, и на теле их стало ещё больше, до вечера всё было покрыто едкой чёрной массой, спасения от которой нет…
Меньше всего Тире хотелось видеть тут Фелину. Но что делать: Альма была ей такой же одноклассницей, как и другим. Но это — это уже было слишком: из-за угла дома выпорхнула лёгкая фигурка в нежно-розовом платье и направилась к происходящему. Приблизившись к гробу, Сатиа произнесла, скорбно сложив пухленькие губки:
— Закрытый гроб! Какой ужас! Её так изуродовало?
И тут же завизжала, схватившись за волосы: в Тириных руках был золотистый локон.
— Пусти! — запищала Сатиа, из глаз которой от боли брызнули слёзы. — Совсем умом тронулась?
— Отпущу, когда уйдёшь, — потребовала Тира, потянув сильнее. — Это тебе не цирк и не зоопарк.
— Я маме скажу! — всхлипнула девочка-кукла. — Вон она идёт!
— Лей?!.
 
Светловолосый парень грустно смотрел на заплаканную девчушку, теребя в руках двойной листок с записями, который ему, сказать по правде, больше всего хотелось сейчас выбросить.
— Миррет, не трогай меня, пожалуйста, я ничего не хочу, — прошептала Тира. — Разбирайтесь с этим сами.
— Хорошо…
Миррет присел на кровать рядом с девочкой.
— Что я могу сделать для тебя? — спросил парень тихо.
— Ничего.
— А конфету хочешь? — он достал из кармана две «Белочки» и протянул на ладони ей.
— Да не хочу я твоих «Белочек»! — одна из двух взятых с ладони конфет полетела в угол комнаты. — Не хочу твоих стрелочек! — туда же полетела вторая. Тира закрыла лицо руками и заплакала. Миррет прижал её к себе и стал гладить по голове. — Я хочу, чтобы Альма была жива…
 
— Не ожидала тебя увидеть, — призналась красивая женщина, сидящая за столиком в кафе напротив Ветра. Мужчина видел, что ей неприятно его соседство, хотя она старается этого не показывать.
— Как живёшь? — спросил он негромко, любуясь собеседницей.
Лислейла пожала плечами.
— Как все. Пусть тебя это не волнует.
— А знаешь, я до сих пор вижу тебя в этом летящем шифоновом платье, — Лислейла шепнула себе под нос: «Неудивительно», но Ветер, точно не заметив, продолжал: — Я всё ещё тебя люблю, Лей. До сих пор.
— Ветер, — женщина недовольно откинулась на спинку стула. — Давай так: я согласилась на эту встречу только для того, чтобы избежать объяснений во время похорон. Я хочу, чтобы ты меня наконец-то оставил в покое.
— Послушай, Лей, — мужчина к ней прикоснулся, и собеседница отодвинула свою руку. — Мне бы хотелось хоть иногда видеть тебя. Просто видеть, не больше…
Лислейла ничего не ответила и даже не изменилась в лице, как будто сказанные слова относились не к ней. Ветер помолчал, вертя в руках чайную ложку.
— Ну, хорошо… Пусть так… Но хотя бы скажи: теперь ты веришь мне? Веришь тому, что я говорил о «сумерках»? Пойми, я хочу всего лишь тебя уберечь! Позволь мне сделать по крайней мере это! Я видел, отчего умерла та девочка: капли чёрного пота по всему телу, которые разъедают всё…
Женщина вскочила со стула.
— Вы тут все сумасшедшие! — закричала она. — Твоя чокнутая подружка вырвала у моей дочери клок волос! Как ты вообще оказался здесь, из больницы сбежал? Я им расскажу, что видела тебя, пусть заберут назад, а может, и твоих друзей заодно, будете в соседних палатах!
Судорожно отсчитав на ладони мелочь за выпитую чашку кофе, Лислейла со звоном положила монеты на столик и быстрым шагом поспешила прочь. Подошла официантка. Расчитавшись за себя, Ветер отправился пешком в сторону лаборатории.
Листья на деревьях вокруг гаража уже понемногу желтели, дальше начиналась роща. Ветер зашёл вглубь, туда, где кроны закрывали собой городские постройки, и оставалась только зелёная листва над головой и небо в лёгких облаках. Мужчина до головокружения смотрел вверх, и вдруг подпрыгнул, завертевшись волчком. В мозг ворвались пучки прохлады и струясь прошли по всему телу.
 
Несмотря на то, что отсутствовали всего двое, в классе казалось пусто. Рядом с Тирой за партой никого. В классном журнале фамилии Альмы нет, как будто этого человека никогда и не существовало. Пустой задвинутый стул… Да, конечно, она понимала, что когда-то это случится, и всё же так надеялась, что несчастье удастся предотвратить… Не удалось. Всё произошло так стремительно…
Послышался звук открываемой двери.
— Я сяду тут, можно? — донеслось до Тиры. Она посмотрела вверх и увидела рыжеволосую девочку, которая собиралась расположиться на месте Альмы. — Я новенькая.
— Нет! — резко ответила Тира. — Сзади полно места, иди туда.
— У меня плохое зрение, — сказала рыженькая. — Тут ведь свободно.
— Тут занято. Тут никто не будет сидеть.
— Тира, — произнесла негромко только что вошедшая в класс Финелла Арифековна, приблизившись к девочке, — я понимаю тебя, но Нирма даже с первой парты видит с трудом, а если мы посадим её назад, то не увидит вообще ничего. Она ведь не виновата, ты же понимаешь…
— Альма тоже ни в чём не была виновата! — закричала Тира. — Она ни в чём не была виновата!
Душевная пустота пролилась слезами: схватив сумку, девочка пулей вылетела из класса. Нирма испуганно смотрела на учительницу.
Накинув пальто, Тира вышла во двор школы. Был зябкий октябрь, под ногами шелестели опадающие листья. Присев, она подняла с земли один, кленовый. На резную пятерню, покрытую чёрными пятнами и разводами, западали прозрачные капли, скатываясь по её острым концам.

***
Чёрно-рыжие листья осенние
На безмолвной глади пруда.
В них утраченное веселие
Растворяется навсегда.
 
Точно тлеющими страницами
На меня оглянулась жизнь,
И альбом с дорогими лицами
Ветер осени закружил.
 
Всё потеряно, всё оставлено,
Всё расторгнуто, сожжено.
Чёрным ядом душа отравлена,
Как ворующим жизнь вином.
 
Пролетели года, как призраки,
Я стою среди пепла дней.
Всё за то, что на этой пристани
Не нашёл я тебя родней.
 
Пусть смешён был в своих желаниях,
Ненавистен своей тоской —
До сих пор во тьме, как и ранее,
Мне мерещится образ твой...
 
Чёрно-рыжие листья осенние
На безмолвной глади пруда.
В них утраченное веселие
Растворяется навсегда.



 
Неправда ли, «сумерки» похожи на пепел жизни? Напрасной, никому не нужной, сгоревшей в огне? Что от неё ещё ждать? Ветер смотрел на ровную поверхность воды, а перед мысленным взором, как и прежде, стояло её лицо; он понимал, что без этой женщины жизнь ему не нужна.
— Хочу утопиться, — сказала подошедшая сзади Тира. Мужчина обернулся.
— Я тоже.
— Как думаешь, это больно? — спросила девочка.
— Наверное, — вздохнул Ветер.
— А чего ты не на работе?
— Выходной. Бессрочный. Она рассказала-таки в больнице, что видела меня. Теперь листовки с моей физиономией по всему городу, не замечала? Как преступника, ловят…
— Не замечала, — ответила Тира. — Как же ты теперь?
— А что я? Мне бы взлететь под облака и не возвращаться на эту бренную землю — да вас не хочу бросать, вот и маюсь.
— Не бросай, — попросила Тира. — Если ещё и ты…
Ветер погладил девочку по голове.
— Не брошу, — пообещал он.
 
То, что в классе произошло некоторое перемещение, Тира заметила только на уроке. Волтов Полит с первой парты в соседнем ряду был отсажен к Фелине за четвёртую, а рядом с Вастой теперь сидела рыженькая. На перемене Нирма подошла к Тире и, неловко глядя на крышку парты, произнесла:
— Ты извини меня, пожалуйста, я не хотела обидеть тебя. Я ничего не знала про твою подругу.
— Это не обида…
Тира понимала, что новенькая тут не при чём, и всё же ей не хотелось на неё смотреть. Как и на любого другого, впрочем. Молча потоптавшись пару секунд, Нирма вернулась на своё место. Тира открыла дневник и продолжила писать расписание на несчётное количество недель вперёд. Просто чтобы что-то делать. Просто чтобы не думать. В классе её не трогали, стараясь обращаться только по необходимости. Она забыла думать о «Рассвете», и остальные его участники были вынуждены принять это негласное правило, продолжать работать оставшимся составом и всё-таки ждать. «Всё равно вы не знали её», — на это нечего было возразить. Только Миррет не переставал её навещать, время от времени пытаясь выдернуть из состояния забытья, за что в него, бывало, летели тетрадки, книжки, диванные подушки.
Когда занятия закончились, Миррет зашёл за Тирой, чтобы проводить домой. Теперь он иногда делал так, потому что у него появились какие-то дела в школе, о которых, впрочем, девочка его не расспрашивала. Они вдвоём вышли на улицу, было, как всегда, пасмурно. Парень молча шёл рядом с девочкой.
— Не могу понять, — негромко и почти что равнодушно произнесла Тира, — то ли темнее стало на улице или мне только так кажется?
Миррет посмотрел на спутницу.
— Да, стало темнее, — подтвердил он. — «Сумерки» вошли в финальную стадию развития. Непокрытыми осталось только 20% площади, и они стали спускаться в нижние слои атмосферы. Процесс всё больше ускоряется.
— Значит, скоро конец, — подытожила девочка. — Полтора года?
— Ну… Где-то так, — слегка удивлённо согласился парень. — Как ты посчитала?
— А, никак. На глаз прикинула, — равнодушно отмахнулась Тира.
— Ясно… А мы по формуле высчитали, — пробормотал слегка ошарашенный Миррет. — Но, в общем-то, полутора лет у нас, конечно, нет, делать что-то, когда «сумерки» покроют всё, будет бессмысленно. Кстати, формулу пришлось несколько изменить. Видимо, неудачная попытка «Надежды» спровоцировала изменение в скорости.
— Скорее всего, — согласилась девочка.
— Мы уже два раза подлетали к «сумеркам» на челноке, — сообщил Миррет. — Не так, чтобы очень близко, просто осмотреться…
— Вы уже и его сделали? — удивилась Тира.
— Да уж месяц как…
Она вздохнула.
— Да, отстала я от жизни…
Миррет приобнял её за плечо.
— Да мы, в общем-то…
— Я думала, что мы успеем её спасти, — перебила его Тира устало. — Почему-то всё так быстро случилось. Она, вроде бы, держалась, вроде бы, и надежда была… Никак не пойму, что могло произойти, почему…
Миррет помолчал.
— Мы тут сейчас ищем людей, которые могли бы тоже помочь нам, с сильными кубами… Ну, Ветер, понятное дело, никого не знает, близнецы тоже. Викур Картирович согласился помочь, может, он кого-то ещё найдёт.
— Викур Картирович? — Тира относилась с глубоким уважением к этому человеку, который, не скованный общепринятыми стандартами, поверил, что её куб сильный и смог убедить других. Этот человек действительно мог помочь. — Кстати, —вспомнила она, — ты знаешь, у нас неприятности.
— Ты о том, что Ветра ищут? Знаю. Только что делать, не знаю. Торопиться надо, времени нет. А ещё не всё готово. Нужно собрать ещё две лупы, с одной мы не справимся. Удар надо наносить с нескольких сторон одновременно.
— А Вейнара и Киран всё ещё здесь?
— Да нет, — ответил Миррет, — они теперь в основном у себя, а что?
— Пусть заберут Ветра на время, когда прилетят. Ты ведь лупы сам соберёшь? Ну, Викур Картирович ещё пусть поможет.
Тира посмотрела на двери своего подъезда, возле которого они стояли уже минут пять.
— Пойду я, Миррет, — тихо сказала она. Подъезд, где жила Альма, был через два от её, но там ей делать уже больше нечего…
Миррет обнял её за плечи.
— Я зайду к тебе завтра. А сейчас пойду в лабораторию собирать лупу. Если появятся близнецы, скажу, чтобы Ветра к себе забрали.
— Я напишу им, пусть за ним прилетят. Ну, пока.
Миррет проводил её взглядом; дверь подъезда закрылась, послышался звук движущегося лифта.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

4
ПОМНИ О ЛЮБВИ


 
Ветра успели забрать как раз вовремя: через день после того, как близнецы вместе с ним отбыли, в школу, где учится Тира, пришёл врач с двумя милиционерами. Они опрашивали всех, кто был тогда на похоронах и мог видеть сбежавшего. Долго и безрезультатно допрашивали саму Тиру, в то время, как Миррет, нервничая, мерил шагами коридор рядом с кабинетом, да так и ушли ни с чем. Паниковали и возмущались родители, напуганные слухами о «маньяке». Ясно из всего этого было одно: к лаборатории приближаться ни в коем случае сейчас нельзя. А значит, работа должна остановиться на неопределённый срок. От греха подальше Миррет перестал даже заходить в школу и прервал все контакты с Викуром Картировичем. Единственное, что он мог — в свободное время, когда никто не знал и не видел, в домашних условиях собирать оставшиеся две лупы, что, учитывая необходимость скрывать это занятие и отсутствие всякой помощи со стороны, продвигалось очень и очень медленно.
День становился темнее прямо на глазах.
Миррет с беспокойством поглядывал в ночное окно, закручивая гайки на одной из частей одной из луп. Остальное лежало в коробках, составленных в две стопки под столом. Парень очень удивился, когда услышал телефонный звонок. Быстро, чтобы повторный звонок никого не разбудил, он подошёл к телефону и снял трубку.
— Миррет? — это был Викур Картирович. — Я никого не разбудил?
— Нет, а что? Что-то случилось?
— В другое время звонить было неудобно. Что у тебя там с лупами?
Миррет посмотрел в сторону своих коробок.
— Да, так, потихоньку. Собираю сижу. Ветра до сих пор ищут.
— Я думаю, нам придётся рисковать, — сказал Викур Картирович. — Ещё пара-тройка месяцев — и уже можно будет не пытаться.
Миррет вздохнул
— Так, а что делать? Сколько у нас, хотя бы, человек? Вы говорите, что нашли троих?
— Мне сегодня ещё удалось убедить сына. Так что, считай, четверых.
— Хорошо. Значит, надо возвращать сюда Ветра и близнецов?
— Да, скажи, пусть Тира им сообщит. Если у тебя лупы готовы.
— Почти. Ещё несколько дней, а большие части уже соединим на месте.
— Ну, вот и славно. Тогда договорились. Сообщишь мне, когда близнецы прилетят. Довольно уже откладывать.
Положив трубку, Миррет вернулся к прерванному занятию. Утром надо будет сказать Тире, пусть напишет им, чтобы летели, как только направление ветра сменится.
Через полторы недели от Вейнары и Кирана пришёл ответ, что они отправляются. Это значит, что послезавтра уже будут на месте. Почти всё это время Миррет осторожно, чтобы не быть замеченным, переносил готовые части луп в лабораторию.
После появления близнецов с Ветром нужно было ждать ещё два дня: за 48 часов до операции нельзя активизировать куб либо производить какие-то ещё действия, которые могли бы его ослабить. Это время использовали на подготовку к полёту челнока.
Это был конец февраля. Солнце выходило из-за «сумеречного» покрывала всего на два часа. Земля время от времени припорашивалась чёрным снегом, который, подтаивая, стекал нефтяного цвета водой в канавы, где замерзал до похожего на металлические пластины льда.
Миррет зашёл к Тире после последнего урока.
— Ну, что? — спросил парень, наблюдая, как она складывает сумку.
— Нормально, — ответила девочка и, выглянув в окно, задумчиво признесла: — Скоро начнёт темнеть.
— Ничего. Успеем.
— А что вы хотите успеть? — спросила с любопытством Фелина, крутясь у учительского стола.
— Дойти домой до темноты, — хмыкнула Тира в ответ.
— Ты боишься темноты? — саркастически протянула одноклассница. — Или снова «сумерки» пугают?
— Отстань.
— Как хочешь, — пожала плечами девочка, бросив короткий взгляд в конец класса. Тира обернулась, но ничего интересного, за исключением выходящих учеников, не увидела. Фелина тоже спустилась с кафедры, забрала сумку и вышла из класса. Тира хотела, было, спокойно обратиться, наконец, к Миррету, но тут послышался звук поворота ключа в замке: Фелина закрыла их с Мирретом в классе.
— Эй! — крикнула девочка, подбегая к двери. — Нам-то дай выйти!
— Не дам, — послышалось за дверью. И потом приглушённое, явно обращённое к стоящим не в далеке: — Я ж вам говорила, что она после смерти Альмы свихнулась.
— Это ты свихнулась! — крикнула Тира, толкая дверь. — И ещё до своего рождения. Открой сейчас же!
— А что такое? Ты спешишь? — донёсся насмешливый вопрос.
— Да, я спешу, и тебя это не касается.
— Я, кажется, даже знаю, куда. Вы там что-то с «сумерками» затеяли. И ещё какой-то «Рассвет» организовали. Вроде «Надежды».
«Откуда она знает?» — Тиру бросило в жар. Как всегда: как бы ты ни был осторожен…
— Вот интересно, что по этому поводу скажет персонал психиатрической больницы? А может, и Ветра заодно найдём… — задумчиво протянула Фелина.
— Тебе-то самой это зачем? Власть никак не поделишь? — крикнул ей через дверь Миррет.
— О, ещё одни голос раздался, — заметила староста. — Не волнуйся, и тебя вылечат.
— Да это тебя надо лечить! — возмутилась Тира, в очередней раз безрезультатно толкнувшись в дверь. Миррет положил ей на плечо руку: не нервничай. Нервничать нельзя. Девочка глубоко вздохнула. — Фелина, послушай. Открой дверь. Мы не можем ждать. Ты же не хочешь, чтобы «сумерки» убили всех, так же, как Альму. Открой дверь. Фелина, это правда!
— Надо сдать ключ на вахту, — сказала Фелина, обращаясь к тем, кто стоял рядом с ней за дверью. — А потом позвоним в больницу.
Звук удаляющихся шагов и голосов, становящихся всё тише…
— Вот, дура! — вздохнула Тира, присаживаясь на корточки перед дверью. — Что делать будем?
— Не знаю. Ждать?
— Ждать? Пока в больницу заберут? — она оглянулась по сторонам. — Я бы, конечно, могла вывести нас через стену… Но тогда нам придётся откладывать операцию ещё на два дня, и неизвестно, что за это время успеет случиться… Или на свой страх и риск проводить эту операцию сейчас, с ослабленным кубом…
Миррет молчал. Тира поднялась, прошлась взад-вперёд по классу, потом взяла сумку и подошла к двери.
— Хватит думать, — решительно произнесла она. — Обними меня со спины и закрой глаза.
— А глаза зачем? — не понял парень.
— Чтобы не испугался идти сквозь стену.
Миррет подошёл вплотную к Тире, и тут послышались снова торопливые шаги по коридору.
— Ну, вот, опять кого-то несёт нелёгкая, — нервно буркнула девочка. — Неужели так быстро приехали?
Шаги смолкли у самой двери.
— Тира? — взволнованный шёпот Нирмы. — Ты там?
Оба пленника вздохнули с облегчением. Тира прильнула к двери.
— Нирма! Выпусти нас!
— Сейчас, минуту.
Ключ завозился в замке. Тира чувствовала, как сильно колотится её сердце. Только бы не произошло какой случайности…
— Бегите, — быстро шепнула рыженькая, открывая дверь и оглядываясь по сторонам.
— Почему ты решила помочь? — так же шёпотом спросила Тира, выходя и тоже окидывая взглядом коридор.
— Я верю тебе. Я знаю, что «сумерки» нас убивают. У меня братик умирает сейчас от того, же, что и твоя Альма. Если вы можете с ними что-то сделать… — она опять огляделась и закрыла дверь в опустевший класс. — Бегите! И удачи вам!
Тира и Миррет не решились идти через главный вход, опасаясь, что там могут как раз ждать медперсонал ученики во главе с Фелиной. Они вышли через один из блоков и дворами поспешили к лаборатории, где их уже давно ждали.
Выслушав рассказ о произошедшем, Викур Картирович вынул энерготон, с которым не расставался никогда, и проверил кубы Тиры и Миррета.
— Это, конечно, не УлЭИ, — заметил он, протягивая прибор сначала девочке, — но всё же…
Тира взяла энерготон, и он зазвучал в её руках, как всегда, высоко и чисто, только слегка тише обыкновенного. Викур Картирович с минуту послушал и со словами: «Сойдёт», — передал прибор Миррету. Парень взял энерготон, и тут вдруг по комнате разнёсся противный скрежещущий звук, вроде того, как иногда бывало у Тиры, только несколькими тонами ниже. Все удивленно и испуганно посмотрели в его сторону. И тут Тира вспомнила…
— У тебя цилиндр с собой?
— Да, — ответил Миррет, вынимая его и отдавая ей. И как только девочка отошла с ним на некоторое расстояние, скрежет пропал, а энерготон в руках Миррета зазвучал, потрескивая, на ноте положенной высоты, как и должно быть при составном кубе.
— Так вот откуда брался скрежет, — констатировал Викур Викурович. — Что ж это энерготон так на цилиндр реагирует?
— Не на цилиндр, — ответил Викур Картирович. — Просто все их кубы частично разрушены, вот и не получается ровного звука…
Он взял у Миррета энерготон и вставил в него обратно стержень; прибор умолк.
— Хорошо, что заскрежетало, — заметила Тира, вертя в руках цилиндр, который не видела уже несколько месяцев. — А то бы забыли.
— Пора лететь, — оглядев присутствующих, сказал Викур Картирович. — И либо мы все погибнем — либо мы все выживем. Третьего шанса ни у кого уже не будет. Так что удачи нам.
Группа из десяти человек вышла из лаборатории и направилась к челноку, который ждал их в полукилометре посреди рощи. Лупы-генераторы уже были загружены на борт. Когда край солнца скрывался за пеленой «сумерек», челнок взлетел.
Они влетели в самую середину. Теперь нужно было расположить три генератора на расстоянии нескольких километров друг от друга, направив их в разные стороны, чтобы охватить как можно бульшую площадь. У одного из генераторов оставили Вейнару, Миррета и троих друзей Викура Картировича, у другого — Кирана с Викуром Картировичем, Викуром Викуровичем и Ветром. За третьим генератором осталась Тира с цилиндром. Миррет хотел, было, остаться со своей подругой, но Тира заявила, что имея при себе цилиндр, энергию которого можно израсходовать полностью, она прекрасно справится, а вот Вейнаре ещё кто-нибудь не помешает. Все знали, что сначала «сумерки» начнут расти, поэтому и расположили участников так, чтобы у каждого генератора был по крайней мере кто-то один с воздушным кубом, чтобы, активировав его, они могли защитить остальных. Тогда «сумерки» пройдут сквозь них, и в таком состоянии они смогут продолжать наносить удар.
Тира сквозь большую лупу смотрела на окружающую её чёрную массу. В кармане пикнули часы. 15:00. Время. Она протянула ладони и цилиндр к соединённому с лупой экрану и закрыла глаза. Как всегда, золотые пучки заплясали перед мысленным взором. То же самое происходило и у оставшихся двух генераторов.
Девочка не видела, как мощный золотой луч, выпущенный из лупы, погрузился в непроглядную бездну, как цилиндр засверкал сначала голубоватым, а потом золотым светом и начал стремительно расти, превращаясь в огромный шар, вытекающий через экран в лупу. Главное — помнить о любви… Но вместо этого… Вместо этого… «Это вам за Альму!» — рвалось из души злостью, слезами и болью, и в следующий миг «сумерки» вздохнули, как живое существо, и стали расти. Тира не видела чёрную стену, что подбиралась всё ближе и ближе к ней с каждой секундой. Боль слезами жгла щёки, а она всё била их, тех, кто был виновен в этой потере, до изнеможения… Помни про любовь… про любовь… И, когда это изнеможение настало, там, в опустошённой бездне души, она увидела её... Только нет никаких сил… Неужели?.. Тира чувствовала, что «сумерки» обволокли её всю. Она глянула на слабеющие золотые пучки. «Не больше половины от сердца и ни капли от мозга?» — переспросила она сама себя, вспомнив слова учителя. Какая теперь разница? Если всё равно умирать… Она бросила их к рукам, направленным в лупу. Любовь. Это действительно была любовь. Стремительно растущая слабость, вытекающие через лупу пучки и где-то в уголке ещё сохранившегося сознания мысльо том, что сейчас она вдохнёт вязкую черноту и переживёт всё, что уже переживала с членами «Надежды», в шестой раз, в последний, но почему-то ей не было страшно. И вдруг…
«Держись, Тира», — донеслось до её мысли.
«Ветер?» — удивлённо подумала девочка.
«Я помогу, держись. Скажешь другим, что это был мой выбор. Ты ж помнишь, как я хотел остаться навсегда в облаках. А земного счастья мне всё равно уже не видать».
Внезапный болево й толчок, точно переключатель. В следующую секунду голова закружилась, и Тира почувствовала, как в грудь ворвался вихрь. Всё кружилось внутри неё, она ничего не могла понять. А потом внезапно всё стихло, и упала обволакивающая тишина.
Когда всё рассеялось, Тира почувствовала, как сквозь веки пробивается яркий свет. Такой яркий, какого она ещё, должно быть, не видела. Она открыла глаза. Над ней стояли восемь человек из «Рассвета» и Нирма, а сама она была… да, как всегда, в больнице. Очередное истощение. И если бы не Ветер… Девочка посмотрела в окно. Там было настоящее голубое небо, в котором, где-то там, остался тот, кто спас ей, да и всем остальным, наверное, жизнь…
— Тира, — счастливо улыбнулась рыжеволосая новенькая из класса, подходя ближе, — Румик живой! Румик выздоровел! Я так рада! — Нирма чмокнула в щёку свою одноклассницу и, извинившись, выбежала из палаты. Тира проводила её взглядом.
— Ветра нет, — прошептала девочка одними губами, снова повернувшись к окну.
— Нет, — согласилась с ней вошедшая в палату медсестра. — На улице солнце.
— Нашего Ветра больше нет, — повторила Тира.
Почувствовав, что Тира начала слабеть, Ветер оставил Кирана и отправился к ней. Ещё одна любовь, отданная до остатка.
— Он просил сказать, что давно хотел остаться в небе, — вспомнила Тира. — А ещё он передал вам это…

ПОМНИ О ЛЮБВИ
 
Пусть я развеюсь ветром над землёй
И звуком трав, растущих в поле, стану.
Я не хочу искать судьбы другой,
Всё поздно так же, как и слишком рано.
Так пусть мечты напрасные мои
Хоть раз ворвутся в это поднебесье,
Чтоб послужить дыханьем для зари,
Которая, как сон земной, воскреснет.
Пусть я останусь в ней навечно песней.
Прости, земля, и помни о любви.



 
Помни, Земля, о Любви…

Март 2003 — август 2005


  • Нравится 1

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Вот теперь могу написать без риска наспойлерить )
 
В духовном плане это, по-моему, история об экологии души. Души отдельного человека и души всего мира людей в целом. И как проблема, стоящая перед человечеством, как сюжетообразующая вещь, это очень хорошая тема.
 
Казалось бы люди, чей прогресс пошёл по пути духовного совершенствования, не могли бы создать такую проблему, но, собственно, почему нет? Для начала любой прогресс - это процесс (извиняюсь за рифму), и не даёт результата мгновенно, а "шлака" в памяти и психологии человечества достаточно, чтобы создать "сумерки".
 
Если помечтать, то не повредило бы что-нибудь подобное экранизировать, но только хоршо экранизировать, а не так, как это нередко делается.

  • Нравится 1

Бесконечное Разнообразие в Бесконечных Сочетаниях... :excl:

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Да, я тоже люблю мечтать про экранизацию своих произведений!
 
Спасибо за отзыв :)

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Роман мне очень понравился. Кроме хорошо прописанного сюжета и героев, он вызвал легкое чувство ностальгии. Это касается части, где описываются детские годы героини. Я как будто бы окуналась в прошлое, возвращаясь в годы собственного детства. Есть вещи, которые останутся неизменными еще не одно столетие. Баба Яга всегда будет похищать Снегурочку, дети с радостью будут звать дедушку Мороза и с замиранием сердца следить за новогодними приключениями героев.

оффтоп

Я знаю, вместе с сыном я наблюдаю это уже последние лет восемь, и это мало отличается от тех представлений, что показывали в детстве мне. :)

Скрыть
Бюрократы в будущем также мало отличаются от современных бюрократов. Оставить отличника на второй год – это супер, просто нет слов, и никто не виноват и никого ничего не волнует.
 
Теперь собственно о главном. О сумерках и кубах. Признаюсь честно, я ожидала чего-то более «заговорческого». Причиной таких ожиданий было впечатление, которое вызывали люди. Какая-то ограниченность, какую не ожидаешь встретить у будущих поколений. Особенно, если они пошли в своем развитии по пути самосовершенствования. Ну, вот в моем понимании более совершенный человек не так должен выглядеть. Самое простое объяснение – чье-то «злое» вмешательство. Все оказалось в каком-то смысле более простым и одновременно более глубоким. Тема для размышлений, безусловно, очень благодатная. Я так понимаю, связь между открытием энергетического куба и появлением сумерек существует и довольно прямая. Если нет, то я не поняла, откуда появились сумерки.
 
добавлено через 11 часов 10 минут
Когда писала отзыв забыла про один вопрос. Для меня осталось загадкой как прибор все-таки смог не только обнаружить куб у Тиры, но даже как-то оценить его, если свойства воздушного куба не попадают в существующую градацию? Ведь это электронный прибор, а они показывают только то, что "знают". По идее он должен был либо зашкалить, либо вообще ничего не показать.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Открытие куба и появление "сумерек" - это два параллельных процесса. То, что люди занялись развитием своих способностей, не значит, что они стали друг к другу внимательней. Вообще, это была попытка написать произведение без отрицательного героя. Его там и нет, ну если только не считать героем "сумерки", но их можно назвать персонажем разве что с натяжкой. "Сумерки" - это просто весь тот негатив, который от нас всех собирался, собирался и в конце концов собрался. А то, что люди не замечают очевидного - это защитная реакция такая. Не могут справиться с проблемой и отрицают её наличие. В общем, снова никто не виноват.

оффтоп

О том, что смущает в этом романе лично меня, я скромно умолчу ::)

Скрыть

Когда писала отзыв забыла про один вопрос. Для меня осталось загадкой как прибор все-таки смог не только обнаружить куб у Тиры, но даже как-то оценить его, если свойства воздушного куба не попадают в существующую градацию? Ведь это электронный прибор, а они показывают только то, что "знают". По идее он должен был либо зашкалить, либо вообще ничего не показать.

Собственно, единственное из свойств, неизвестных прибору, была его средовая плотность - воздух. Она не вписалась в имеющуюся шкалу и это то, что можно назвать "зашкаливанием". Прибор, однако, не сказал, что этот куб слабый. Он лишь оценил эту плотность, как умел. А на оценку других параметров (целостность, наполненность, спектр) это не влияет.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

"Сумерки" - это просто весь тот негатив, который от нас всех собирался, собирался и в конце концов собрался.
Что это наш негатив, я догадалась) Мне не понятна причина, по которой он начал таким вот образом "материализоваться". И мне показалось, что возможно овладение энергетическим кубом каким-то образом в этом "виновато". То есть энергетический куб - своеобразный проводник "негатива". Нет? Этого не подразумевалось? Просто переход количества в качество?

 

единственное из свойств, неизвестных прибору, была его средовая плотность - воздух.
И я о том же) Прибор не умеет определять того, что в нем не запрограммировано.
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

переход количества в качество?

Да. Но я не назвала бы это словом "просто" - это, скорее, "даже"! Нет, куб не виноват. Но то, что люди, занявшись самосовершенствованием, тем не менее, не приметили слона, тоже ведь о чём-то говорит?

И я о том же) Прибор не умеет определять того, что в нем не запрограммировано.

И вот тут я растерялась, смогла ли я ответить на вопрос или он так и остался.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Падающая Звезда, с сумерками понятно.

И вот тут я растерялась, смогла ли я ответить на вопрос или он так и остался.
Остался)
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Остался

Тогда можено ещё раз конкретизировать воспрос?
 
А пока что попытаюсь ответить ещё раз, как умею.
Каждый куб характеризуется уровнем целостновсти, уровнем наполненности, отражаемым спектром, средовой плотностью. Две из этих характеристик постоянны, две могут меняться в хависимости от состояния человека. Характеристики эти не взаимозависимы. Средовая плотность - такая же характеристика, как и все остальные. Ну это как... одни методики используются для оценки памяти, другие - внимания, трети - мышления, четвёртые - IQ...

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Падающая Звезда, с остальными параметрами все ясно. Меня интересует параметр называемый "средовой плотностью". Из написанного в романе и сказанного тобой следует, что этот параметр определяет силу поля. Так?

оффтоп

Если нет, то пожалуйста поясни, что ты подразумеваешь под "средовой плотностью".

Скрыть
Если так, то идем дальше. Как он определяется? По всей вероятности, измеряется какой-то параметр, который потом интерпретируется прибором для конечного пользователя как "алмаз", "топаз" и т.д. То есть существует шкала, которая выражает зависимость между количественным выражением параметра и его условным обозначением. Причем зависимость эта в пределах шкалы имеет монотонный характер. Так вот меня собственно интересует куда зашкалило - вверх или вниз? Если вниз, то интерпретация параметра как "воздух" логична.
оффтоп

Тогда имеет место нарушение монотонности. И это не удивительно, так как в основе существующей градации лежит твердость материалов. А воздух не является твердым.

Скрыть
Если вверх, то странная
оффтоп

и напрашивается подозрение, что интерпретацию результатов измерений программировал двоечник.

Скрыть
Или возможен какой-то третий вариант, который я не вижу?

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Alisa, у первых 10 кубов (от талька до алмаза) сила возрастает по принципу "чем твёрже, тем сильнее". Последний, 11-й, являет собой парадокс: при наименьшей твёрдости он обладает наибольшей силой. Так что да, можно сказать, что его зашкалило вниз.

Падающая Звезда

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
×
×
  • Создать...